Кленовый лист | страница 2
— Ну? — словно продолжал старую, незаконченную мысль или незавершенный разговор.
Штабной офицер выпалил:
— Сведения подтвердились, товарищ генерал-майор.
Тогда Дорошенко, словно очнувшийся от забвения, не в меру стремительно повернулся к офицеру. Тот даже смутился, отстраняясь.
— Она?.. — не спрашивал, а подсказывал генерал, чтобы офицер скорее выложил все, что ему известно. Кленовый лист выскользнул из рук и круто упал под ноги.
— Она сосредотачивается у границы, как раз напротив войск нашей дивизии...
— Кто сосредотачивается, товарищ майор? — наклоняясь за листком, спросил Дорошенко. — Я спрашиваю не об армии, а о... — генерал благоговейно взял сиротливо упавший под ноги листок.
— Ах, вы о ней... Прошу простить, товарищ генерал-майор. Я говорю о шестой немецкой армии. Сведения разведки подтвердились окончательно. Фашисты готовятся к нападению. Вот ознакомьтесь сами. — Майор не торопясь развернул папку, чтобы передать генералу материалы разведки. — Мария Иосифовна, товарищ генерал, снова пришла. На этот раз категорически настаивает на разговоре с вами.
— Зовите! И... вы понимаете, что во время таких разговоров ваш командующий не нуждается в свидетелях.
— Есть, товарищ генерал-майор.
О мирном характере разговора нечего было и думать. Хотя прекрасные голубые глаза молодой женщины были сухие, мокрый, скомканный платок в руках свидетельствовал о том, что она плакала еще до разговора и, пожалуй, несколькими приступами.
Широкополая летняя шляпа положила тень на ее лицо, как будто разделила его: на сухие, воспаленные, большие, немного испуганные глаза с поднятыми ресницами и игривую, майским солнцем омытую ямочку на правой щеке.
Она держала в руках мокрый платок, мяла его, терзала, чтобы не выдавать дрожанием рук своего волнения.
— Я сказала все, что знаю. Мне нечего больше добавить. Но, в конце концов, пусть бы я была действительно немецкого происхождения. Только же происхождения, Андрей... Андрей Тихонович. Происхождение, которого я не знаю, не помню. Что из этого?
И все-таки закусила кромку платка мелкими белыми порфировыми зубами. Длинные черные ресницы невольно опустились вниз. Затем снова раскрылись, и на них радугой заискрились росинки.
— Что из этого, спрашиваете вы снова и снова? — генерал не скрывал своего волнения. — Из этого, конечно, я не делаю никакого жупела, чтобы пугаться, как воробей над конопляником. Но почему бы вам, Мария... Иосифовна, было не рассказать об этом еще до нашего брака? Ведь я имел возможность... Да что там... Я имел удовольствие, если хотите, счастье слушать, как искренне звучат слова из ваших уст, черт побери. Немка вы так немка... Любовь, знаете, дорогая моя... — генерал снова отвернулся к солнцу, облака исчезли совсем, и небо манило прозрачностью. — Любовь — это целый комплекс чувств, в том числе и патриотических. А Андрей не просто гражданин этой великой страны, он генерал ее войск! Он охраняет ее границы, за которыми сосредотачиваются немецко-фашистские войска!