— Ситуация сложная! — уверял инвалид. — Почти ежедневно какие-то тревоги, иногда обыски.
Наконец, Лаверна зашел накануне дня вылета и забрал Лужинского к себе.
— За нами придет авто этой компании.
— Авиакомпании? — спросил Лужинский, ориентируясь.
— Компания ресторанов Ниццы вновь наняла наш самолет... — летчик немного помолчал, что-то обдумывая. Затем достал из кармана бумаги. — Итак... — еще немного помолчал, остро вглядываясь в Лужинского. — Брат заверил, что... я могу довериться. Здесь все с бумагами. Вы же боец интернациональной бригады?
— Да. Один из младших офицеров интернациональной бригады, как и Каспар Луджино.
— Ясно. Отныне вы служащий компании ресторанов Ниццы и называетесь... Как тут, — развернул бумаги, прочитал: — Вольдемар Зитцмайер. Помните: вы немец Зитцмайер, говорите исключительно на немецком языке. Как он у вас, не выдаст? — засмеялся, отдавая документы.
— О-о! Битте зеер, майн либе фройнд!
Летчик удовлетворенно улыбнулся от такого натурально картавого похищения отдельных звуков в произношении.
— Прекрасно! Только на немецком, помните. Другими языками не пользуйтесь, хотя бы и знали. Значит, компания ресторанов Ниццы отправляет вас в Опорто, провинция Дору в Португалии. Воздушный корабль берет на борт две тысячи условноконьячных и ликерных бутылок. Понятно? О приеме на самолет груза расписываетесь вы. Можете покапризничать, потому что груз уже на самолете. Но... расписывайтесь, я сам его считал, принимая, и вас поносил последними словами за неявку на прием груза. Что там везем, вы уже и не интересуйтесь, коньячные бутылки... В Опорто усердно сдаете груз, деретесь за каждый ящик. И принимаете на борт коньяки, теперь уже настоящие коньяки, ликеры для треста.
— Потом?
— Потом меня и компанию уже не будет интересовать, что вы с собой сделаете. Конечно же, эти документы вам в дальнейшем вряд ли пригодятся — немец не у дел вызывает всякие подозрения. Но смотрите сами. Мы пойдем с вами в ресторан, как только примем груз на самолет. А из ресторана я уже вернусь на самолет сам. Вы готовы и полностью меня поняли?
— Да, — коротко бросил поляк.
На частный аэродром они прибыли заранее. Экипаж самолета отрапортовал пилоту о готовности к вылету.
— Должен проверить груз, — резко вмешался Лужинский подчеркнуто берлинским произношением.
— Но мы... Мы приняли точно по акту сдачи, — оправдывался бортмеханик самолета.
— Да, господин Зитцмайер. Я лично все проверял при приеме груза. Вот акт, пожалуйста.
