— Я говорю по-немецки, — откликнулась. — Если вы к хозяину, то его нет.
— Мобилизован... — спохватился Лужинский, перебив медленную немецкую речь женщины, и умолк.
— Да. И пропал без вести. Пожалуйста, зайдем. Я врач, его жена больна. Вы что-то должны ей сказать? Может, от мужа?
— О, нет-нет. Прошу прощения. Мы старые друзья с Каспаром, но... Я не знал. Если больная... — отмахнулся Лужинский, соблюдая конспирацию.
— Зайдем, пожалуйста. Анжела, как вы ласково назвали хозяйку, будет рада. Успокойте ее. Скажите, что-то, придумайте о муже, это так ей нужно. Его послали на тот советский фронт... Насильно погнали.
— Я знал его летчиком, — вспомнил Лужинский.
— Верно. Но он француз, а многих французских летчиков погнали на... танках.
— И пропал без вести... Понимаю. Сам такой, тоже «пропал без вести». А естэм поляк, пожалуйста, — вырвалось и польское слово в восторге искренности.
Но оказалось, что и эта традиционно нейтральная благословенная земля Джузеппе Гарибальди теперь воюет. По крайней мере со всякими чужаками. Лужинский сидел уже у постели больной, едва успел что-то спросить, искренне пытаясь разыскать Каспара. И не слышал звонка снаружи, слишком уж в спокойно-мирной обстановке почувствовал себя.
— О вас там спрашивают, — прошептала ему на ухо врач, войдя из сеней. — Кажется, из полиции. Я сказала, что никого нет.
— О боже, — простонала больная. — Мы не предупредили вас, за нами следят... Мое окно! Здесь низко, прыгайте! Через сад только во двор казино... Скорее же! — почти приказала больная, через силу поднимаясь.
Привычный в подобных случаях действовать решительно, не мешкая, Лужинский открыл окно и выпрыгнул в сад. Когда закрывалось окно, еще услышал голос больной:
— Просите, кто там. Ведь тот врач... недавно ушел.
По-зимнему голые деревья, опавшая листья под ногами.
Туман густым облаком поднялся над городом, над Лигурийским морем. Уже шумел город, шумело и море. Не закрытая садовая калитка, заросшие сорняками тропинки. Пытался незаметно, не оставляя следов, пробраться этим забытым уголком. Как-то проскочил в калитку; только теперь надел берет и вышел мимо казино за угол, в переулок. Даже закурил. Немного постоял, вспоминая план набережных улиц города, а тревожащий вопрос, как молотом стучал: куда теперь, среди белого дня нащупан полицией? У Каспара Луджино тогда было еще несколько друзей. Но где они, как разыскать их, установить ту прерванную теперь связь?
Медленно шел, будто прогуливаясь. Рядом, за квартал, уже грохотал приморский бульвар, а здесь в этот ранний час только одинокие, как и он, прохожие. Не обращал внимания на них.
