Наконец снова добрался до люка. Открутил все вентили. О холоде забыл, душно ему становилось. К тому же и солнце пригревало сверху. Легкий ветерок наносил брызги из волн воздушной росой.
Олег слегка дернул люк на себя. Он шевельнулся, но опять лег на свое укатанное место.
— Тяжеловато, вижу, и матросам возиться возле этого хозяйства, — произнес и чуть не упал, рванув его со всей силы. Люк был на петлях.
Только теперь по-настоящему услышал безнадежно горький плач или стон. Не рассуждая дальше, опустил люк, хлопнув им о палубу, и опрометью бросился по трапу, едва осознавая, что это он спускается в трюм корабля.
Мамочка моя! Какие тут хоромы, по сравнению с их каменным строением имени Романа Гордейчука. Повсюду, в основном по углам, валялась матросская одежда, сбитая непрерывной болтанкой корабля. Между нею — расстрелянные гильзы, консервные банки, оружие.
А стон умолк. Олег оглянулся вокруг, чуть ориентируясь в этом наклонном помещении. За трапом качалась на петлях открытая дверь то и дело, покачиваясь, жалобно скрипя.
Вот кто «плакал», — сделалось даже стыдно, что обычный скрип обвисших дверей он принял за жалостный плач.
Осторожно, замирая от волнения, заглянул в эту дверь. Там была одежда, консервы, книги, посуда, оружие...
И снова тот стон. Не скрип, так как он не прекращался, а человеческий стон. Бросился к другой двери, что приютилась сбоку. Никого. Напротив — еще одна дверь.
Так где же живет то, что так жалобно подает свой голос о спасении?
Пугающая тишина за ними. Только эхо от ударов волн о железо катера заполняло все вокруг. Лихорадочно, уже со знанием дела, взялся откручивать задраенные двери. Время от времени прикладывал ухо, прислушивался. И, все время дрожа от волнующего нетерпения, бесстрашно открывал дверь...
Чуть не упал, пораженный удивительным зрелищем. Мог предполагать все: матросы задраили здесь африканского тигра, выводок орангутангов, гремучую змею, заряженную мину-автомат, что взрывается при внезапном раскрытии двери. Но того, что увидел, не предполагал.
Группа Марии Иосифовны выросла в целый партизанский отряд. Но кроме бойцов в отряде были еще и дети. В том же лесу пришлось обосноваться на дольше. Разыскали удобное, почти неприступное место на стыке двух рек.
Кончались августовские дни, отцветало благодатное лето, прокрадывалось время желтеющих листьев, пора журавлиных ключей.
Крепко встали лагерем. Это связывало боевитость отряда Марии Иосифовны.
