— Так-то оно так, — кисло согласился режиссер и мегафоном почесал спину. — Но больно вычурно.
— А псевдонимы писателей или артистов не вычурны? Повспоминайте-ка!
И они бы начали вспоминать, если бы вновь не рявкнул белоснежный лайнер.
Павел Николаевич посмотрел на часы и сказал:
— Затея, по-моему, на сегодня провалилась.
— Почему провалилась, — запротестовал Африкан Салютович. — Я как раз с идеей пришел. Через три минуты группа будет на борту.
— Да ну? — не поверил режиссер.
— Разрешите приступить? — обратился Африкан Салютович к Хохлаткиной.
— С богом! — царственным голосом благословила Хохлаткина старосту группы и на всякий случай добавила: — Хотя я ни во что такое не верю.
Разомлевшая, но по инерции капризничающая группа с надеждой и тоской смотрела на приближающегося старосту. По их взглядам Африкан Салютович понял, что шея каждого члена группы готова была вытянуться в удобную для хомута позицию. Но при условии: чтобы это не било по самолюбию, чтобы все свершалось весело и культурно. Африкан Салютович знал верный путь к полному единению. Голосом армейского старшины, (а он им был когда-то) звонко скомандовал:
— В одну шеренгу становись! — И вровень с плечом поднял правую руку. Лишь человека три из всей группы изумленно выпучили глаза, но и они, присмотревшись, нашли свое место. Словом, полминуты не прошло, как вдоль борта теплохода вытянулась более-менее ровная цепочка.
— А чемоданы?
— Отставить частнособственнические инстинкты! — прикрикнул староста и, щелкнув сандалетами, направился к Хохлаткиной с рапортом. Та замахала руками:
— Сами управляйтесь, сами.
Африкан Салютович пробуравил глазами шеренгу-змейку, вальяжно перекатываясь с пяток на носки, и подал новую команду:
— Кто ин-ти-ли-генция — три шага вперед!
Выдвинулся только доцент Волобуев, но и ему показалось, что в слово «интеллигенция» староста группы совсем мало вложил души. Африкан Салютович крякнул:
— С первого раза, вижу, не дошло. Упростим задачу. Кто не рабочий — три шага вперед!
Человек двадцать стали рядом с доцентом. Следующая команда:
— Кто не колхозник — три шага вперед!
Почему-то опять из прежней шеренги вывалились четверо.
— Кто пенсионер, так сказать, ветеран труда — шагом арш!
В итоге за спиной группы сиротливо замерли три фигуры. Африкану Салютовичу результат понравился:
— Таким образом, — сказал он, — рабочих мы высветили. Который из них нужен?
Хохлаткина пальцем указала на среднего. Средний — мужчина лет тридцати пяти, чернявый, с усиками (не тараканьими, в меру), слегка лопоухий, с крепкими зубами, не тощий, но и не раскормленный, короче — не кинозвезда. И не хухрик, конечно, как принародно выразился режиссер телевидения. Он явно не подозревал, какая ему судьба уготована и мозг его, настроенный на волну старосты группы, ждал новых четких команд. Насколько все-таки упрощается наша жизнь, думал тридцатипятилетний мужчина, когда есть кому направить, а то и приручить разноликие мысли и желания: послать подальше и придвинуть поближе. Снова долгожданная команда:
