Так чего она?
И обняла названую сестрицу.
Поцеловала в щеку бледную. За руку взяла.
- Не так уж богат мой дом, - сказала, - но что есть в нем, все твое...
И в терем повела.
...а той же ночью Беруся вновь пришла. Босая, волосы распустила, в рубахе белой, широкой, в которой живот ее виден был явно.
- Пустишь?
- Забирайся, - Красава подвинулась, радуясь, что супруг ныне в отъезде, а то б неудобственно вышло. - Тебе принесть чего?
У дверей холопка спала, странно, что не проснулася, когда Беруся вошла в покои хозяйские.
- Не ругай, - Беруся ступала по половице осторожно, будто не пол под ней дубовый, но ледок первый, коварный. - Она до утра не проснется... тошно мне, Красавушка.
В постель залезла, за руку уцепилась, сдавила так, что больно стало.
- Если бы ты знала, до чего тошно... каждый день, как последний... батюшка... сам не думал, что так получится. Власти хотел. Силы... а не со всякой силой управится можно.
Она уткнулась в пухлое Красавино плечо. И та погладила сестрицу, покачала головой. Надо же, довели... Беруся-то завсегда спокойною была, а чтоб плакала, так такого вовсе не случалось. Ныне же она дрожала меленько, и слезы летели по белым щекам.
- Добрая ты, Красава... только глупая...
- С чего?
- С того, что столько жить, все видеть, все слышать, а ничего не понять, - пахло от Беруси ныне не хлебом и не пряниками - стужею взаправдошнею зимней. - Я даже завидую... у тебя все просто... по заветам... все еще молишься по пять раз на дню?
- Как получается, - уклончиво ответила Красава.
За нынешним-то хозяйством молиться некогда, да и тяжко ей на коленях стоять. Спину ломит. Голова кружится. Ноги к ночи опухают так, что чулки рвутся.
Но дед бы не одобрил.
Сказал бы, что кто ищет, тот способа находит. А Красава просто ленится.
- Молишься... и за меня, надеюсь? Ох, Савушка, я такого натворила... и не я, если подумать... и я тоже... заблудилась совсем... помнишь, нас отец в терем царский возил? Туда все своих дочек возили... царица-то померла... Божиня упокой душу ее смиренную. И царь холост. Многим охота была породниться. А если и не родниться, то... царь до женщин зело охоч.
- Что ты такое...
- Что знаю, то и говорю... согреет дочка постель царскую, а он за это из казны пожалует... казна-то велика... бездонна, почитай, - она отстранилась и слезы ладонями отерла. - Им всем думается, сколько ни черпай, а не оскудеет... а что казны этой... уже давно должны и тому, и этому... а он не думал... как жена померла, пошел... мол, сам на этом свете не задержится, а что после него будет, так какая разница? Хоть пожар, хоть потоп. Отец... привыкла я его отцом звать, хотя... тоже сволочь... спас он меня... как же... жена просила. Ее он любит. Мог бы ведь взять вторую. И третью. Дед бы позволил. Дед ему сам предлагал, мол, если одна пустоцветна, то другая детей принесет. А он ни в какую... завидую.
