– Хватит! Ради Бога, замолчи! – не выдержал Берти.
– А потом отец стал ее жрать.
Я попытался сглотнуть ставший поперек горла ком.
– Ну и тогда Тимми оторвался от глазка, – тихо закончил Генри, – и бросился бежать.
– Думаю, мне там делать нечего, – сказал Берти. – Вы как хотите, а я не пойду.
Генри молчал, лишь переводил взгляд с Берти на меня.
– Думаю, пойти все же придется, – сказал я. – Тем более что у нас пиво для Ричи.
Берти не произнес ни слова. И вот мы поднялись по ступенькам и вошли в подъезд. И я тут же учуял запах.
Известно ли вам, как пахнет летом на заводе, где изготовляют сидр? Нет, запах яблок присутствует там всегда, но осенью он еще ничего, потому как яблоки свежие и пахнут остро – так, что шибает в нос. А вот летом запах совсем другой, жутко противный. Примерно так же пахло и здесь, только, наверное, еще противнее.
Холл внизу освещала всего лишь одна лампочка, желтоватая и тусклая, заключенная в плафон из стекла «с изморозью». Она отбрасывала лишь слабое мутноватое мерцание. Лестница, ведущая наверх, тонула в тени.
Генри остановил тележку, снял с нее ящик с пивом, я же тем временем пытался нашарить выключатель у лестницы – зажечь свет на втором этаже. Но и там лампочка тоже была разбита.
Берти нервно передернулся и предложил:
– Давай я потащу пиво. А ты держи свою пушку наготове.
Спорить с ним Генри не стал. Протянул ему ящик, и мы начали подниматься по лестнице. Генри – впереди, за ним – я, и замыкал шествие Берти с ящиком. Ко времени, когда мы добрались до площадки второго этажа, вонь там стояла просто нестерпимая. Пахло гнилыми забродившими яблоками и чем-то еще более страшным.
Одно время, живя в Ливенте, я держал пса по кличке Рекс. Славная была собаченция, но не шибко умная, особенно в том, что касалось правил дорожного движения. И вот как-то раз днем, когда я был на работе, Рекса сбила машина. Бедняга заполз под дом и там помер. О Господи, ну и вонища же началась! И мне пришлось выуживать его оттуда с помощью длинного шеста. Тут пахло примерно тем же – падалью, гнилью, плесенью и сыростью свежераскопанной могилы.
До сих пор я все же надеялся, что это какой-то дурацкий розыгрыш, но, похоже, заблуждался.
– Я одному удивляюсь, Генри, как только соседи могут терпеть такое, – заметил я.
– Какие еще соседи… – проворчал Генри и снова улыбнулся странной натянутой улыбкой.
Я огляделся по сторонам и только тут заметил, что на лестничной площадке пыльно и грязно, а все три двери в квартиры, выходящие на нее, закрыты и заперты.
