Турок вернулся к костру и, очевидно, стал пересказывать солдатам слова невольника, так как те внимательно слушали его.
Голова Герге точно свинцом налилась. Он заснул. Но виделись ему страшные сны. Под конец приснилось, что турки носятся по его деревне с обнаженными саблями, схватили его мать и вонзили ей в грудь кинжал.
Мальчик застонал и проснулся.
Кругом ночная мгла и щелкают соловьи. Сотни, тысячи соловьев. Словно слетелись они в этот лес со всех концов земли, чтобы навеять невольникам сладкие сны.
Герге взглянул на небеса. Облака разорваны. Кое-где проглядывают звезды, и светится бледный серп луны.
Костер под деревом уже подернулся пеплом. Только посередке тлел раскаленный уголь величиной с кулак. Вокруг костра в траве развалились янычары.
Тут же лежал и Юмурджак. Под головой у него сума, рядом кубок или кружка, а может быть, это и колпак - в полумраке не разберешь.
«Надо уходить домой!» - пронеслось в голове Герге.
«Нельзя». Это была вторая мысль.
Он оглянулся. Все спят. А что, если пробраться между ними? Надо пробраться, а то не видать ему больше родного села.
Маленькая Эва спала рядом. Герге осторожно потряс ее и шепнул на ухо:
- Вицушка!
Девочка открыла глаза.
- Пойдем домой, - прошептал Герге.
Губы Вицушки скривились на миг, но плаксивая гримаска тут же исчезла. Девочка присела и уставилась на Герге с удивлением, с каким котенок смотрит на чужого человека. Потом глазки ее остановились на кукле, лежавшей у нее на коленях. Вица подняла куклу и посмотрела на нее тем же удивленным взглядом.
- Вицушка! Вицушка! Пойдем, - уговаривал ее Герге, - только тихо-тихо.
Он слез с наружного края телеги и снял девочку.
Как раз возле телеги сидел асаб. Копье лежало у него на коленях, фляга - рядом, а голова покоилась на спице колеса. Асаб спал так крепко, что удери хоть все деревья из лесу, он бы не заметил, лишь бы осталась на месте телега, к колесу которой он прислонил голову.
Герге взял Вицушку за руку и потащил за собой.
- Серый… - пробормотал он. - Серого надо тоже привести домой.
Но Серый был связан с турецкой лошадкой. Герге кое-как развязал путы, но расцепить поводья ему не удавалось.
- Ах, черт! Не могу! - ворчал он, пытаясь развязать узел.
Он почесал голову, плача от досады.
Снова попытался. Даже зубы пустил в ход. Но сладить с узлом никак не мог. Наконец схватил Серого и повел.
К лошадям тоже был приставлен сторож. Но и тот уснул. Спал он сидя, привалившись спиной к кривому дереву, и громко храпел, раскрыв рот. Герге, ведя коней в поводу, чуть не наскочил на него.
