--
А мы сейчас с тобой со свиданьицем, - говорит она, залезая в сейф и снимая несколько толстых папок из первого ряда с надписью "счета-фактуры". - Алексей Петрович тут вчера в отпуск уходил, я заныкала кое-что...
Через несколько минут мы тихонько хлебаем "Белый Аист" подозрительного вида, закусываем помидорами, и она делится со мной новостями за целый год.
--
Мадам-то, - говорит она. - Тупая... как пробка. Янка-то была ого-го!.. А эта ничего не умеет. Рекламой тут занималась - пять тысяч баксов спустила непонятно на что... Зато все по науке. Книжек накупила вот таких толстенных... как могильная плита. Книжки тоже, между прочим, не дешевенькие. Презентацию выдумала - говорит, шарики воздушные надо из окна вывесить, а то никто, мол, нас не знает... Представляешь, бред какой?.. Говорить не может... ничего не может. А Янка-то знаешь где - в полном порядке сейчас. Янка не пропадет... Она теперь при каком-то химическом концерне немецком, у нее и машина служебная, и зарплата почти три штуки, и в командировки заграничные летает, и плевать она хотела на этот гадюшник... Хочешь позвонить ей? Я тебе телефончик дам...
Треплемся мы почти час, и потом, сильно навеселе, я двигаю домой.
Никогда у меня ничего не получается. Вера будет загорать и лопать фрукты, а я общаться с утками и дышать смогом.
Зайдя в подъезд, я вздрагиваю. Под объявлением стоит Татьяна Семеновна из шестьдесят восьмой квартиры, жуткая полуразрушенная бабка с отъехавшим взглядом - директор советской булочной на пенсии - и пытается прочитать, что написано (кажется, по буквам). Слова "здравствуйте", "пожалуйста", "будьте добры" действуют на нее как чужая речевка на пьяного болельщика. Послав согласно Лютиковой любимой терминологии, можно выжать из нее блаженную улыбку, словно от сладких вальсов розовой юности - при условии наличия таковой когда бы то ни было. Но ответ не замедлит теми же словами. В сильно усложненной комбинации. Я стараюсь незаметно проскочить. Не получается.
--
Это чего-й то? - скрежещет она, сверля меня глазами. Не здороваясь и не называя по имени.
--
А я знаю? - отвечаю я ей в тон, сажусь в лифт и уезжаю.
На этаже лифт открывает двери, я безмятежно выхожу, наталкиваюсь на какого-то мужика, испуганно вскрикиваю, и узнаю моего нового с иголочки бежевого Коляна.
--
Не ори, я тебя жду уже целый час, - говорит он недовольно. - Что я тебя должен разыскивать? Где тебя носит?
--
Ну так богатые люди ездят на машинах, а мы-то, бедные, пешком, - говорю я. - Да где уж сытому голодного разуметь...
