— Вставайте, хлопцы. Действительно, главный пришел. Только что поженили.
Мишка торжественно подал мне руку и, блестя озорными зелеными глазами, произнес речь, смысл которой сводился к тому, что вот сейчас в бригаде начнутся большие заработки.
Все засмеялись, но в любопытных и настороженных взглядах я уловил извечный вопрос: как-то будет с новым?
На стройке по утрам шли оперативные совещания. Мы собирались в маленькой комнатушке с оконцем, прорезанным в фойе, — то ли в будущей кассе, то ли в администраторской. Считалось, что совещание провожу я. Я открывал его. Но сразу командование принимал Моргунов, заместитель управляющего трестом.
Каждый из субподрядчиков докладывал состояние работ, потом Моргунов тыкал толстым пальцем в сторону прораба Кутенкова и говорил:
— Ну, а теперь вы.
Кутенков поднимался с ясной улыбкой на красном лице; он уверял, что отдает все силы стройке и график ему буквально снится. Но укладка полов задерживается, очень плохо с уборкой. Нужны еще рабочие.
— Так в чем же дело? — поворачивал ко мне Моргунов свое крупное лицо и, как какое-то страшное оружие, направлял в меня свой указательный палец.
— Тут уже работает и так очень много людей. Мне кажется… их нужно лучше организовать.
— Ну вот и организовывай. А пока переведи с других объектов. Сколько человек тебе нужно, Кутенков?
— Двадцать, Николай Митрофанович, — вскакивает Кутенков.
— Двадцать и переведи завтра утром, — приказывает мне Моргунов.
Я и так сосредоточил уже на этой стройке половину всего состава рабочих. Для нас дальнейший перевод рабочих может закончиться катастрофой, поэтому робким голосом, который мне самому кажется противным, я позволяю себе возражать:
— Нельзя этого делать, Николай Митрофанович, сорвем зарплату.
— Зарплата — это ваше дело, а людей переведите, кинотеатр нужно сдать тридцатого, — почти кричит Моргунов.
Становится тихо. Я случайно ловлю взгляд Кутенкова. На миг он сбросил маску смиренности, в глубине его глаз мелькает издевка и какое-то непонятное мне торжество. Рядом со мной сидит недавно назначенный директор кинотеатра Баркая. Он сочувственно и ободряюще кладет руку мне на плечо.
— Все, — говорит Моргунов, выждав несколько минут.
Я молчу. Все поднимаются и не задерживаясь выходят.
Выхожу и я. В зале кинотеатра звучит, как выражаются некоторые корреспонденты, симфония строительства. Ох уж эта симфония! Зачищая мрамор, непрерывно воет волчок отделочников, визжат паркетно-строгальные машины, электрорубанки и электропилы, сердито шипят газорезочные аппараты.
