Сложный идейно-душевный мир мастера экрана демонстрируют агентурно-оперативные материалы дела-формуляра «Запорожец» ОГПУ – НКВД – НКГБ – МГБ на А. Довженко[184]. В нем содержатся оперативные наработки 1928–1946 гг. При этом разработку режиссера вели органы госбезопасности как Украины, так и Союза ССР, поскольку тот длительное время работал и в Москве. Дело на А. Довженко велось с «окраской “украинская контрреволюция”», в 1930-х гг. его подозревали в участии в «украинском контрреволюционном националистическом подполье». Известно стало и о том, что он служил в армии Украинской Народной Республики, участвовал в составе отряда гайдамаков в штурме завода «Арсенал» в январе 1918 г. и подавлении прокоммунистического восстания его рабочих (о котором затем снял художественный фильм с противоположных идейных позиций). В конце 1919 г. житомирской ЧК приговаривался к «концлагерю до конца гражданской войны», однако благодаря заступничеству Украинской коммунистической партии («боротьбистов») был отпущен и сделал карьеру в советских структурах, побывал на дипломатической работе в Варшаве и Берлине (правда, по словам самого Довженко, это престижное бюрократическое поприще его не устраивало – он рассчитывал за границей «учиться рисованию»).
Режиссера плотно «освещала» многочисленная агентура, преимущественно из творческой среды и близкого профессионального окружения (включая «маршрутированных» из Москвы коллег), приятелей и друзей, а также его односельчанин – один из лидеров Украинской автокефальной православной церкви 1920-х гг. Василий Потиенко – конфидент ОГПУ – НКВД «Сорбонин». Среди негласных источников оказались личный друг – писатель «Уманский», приятель – харьковский художник «Стрела», композитор «Черный», писатель «Павленко», ученый «Философ», кинооператоры «Тимофеев» и «Самойлов», шофер «Алексин». Развернутые материалы давал конфидент «Охотник», по словам контрразведчиков, на завершающем этапе войны работавший над «информационными материалами о ползучем национализме в рядах украинской интеллигенции», используя свои качества «квалифицированного агента, занимающего видное положение в украинских литературных кругах» («Охотнику» даже предлагалось устроить личную встречу с секретарем ЦК КП(б)У Н. Хрущевым).
17 июня 1940 г. нарком внутренних дел СССР Л. Берия, ознакомившись с агентурными материалами на «Запорожца», приказал взять его в более активную агентурную разработку, применив также перлюстрацию его корреспонденции, наружное наблюдение, прослушивание телефонных каналов и другие «литерные мероприятия». Из Москвы по заданию НКВД СССР в Киев приезжали для участия в разработке представители киносреды «Гринвальд», «Альберт», «Верова», «Викторов», «Журналист». В середине 1940-х гг. к разработке «живого классика» был причастен и упоминавшийся полковник С. Карин-Даниленко. К «изучению» кинематографиста привлекался и суперагент советской спецслужбы Николай Глущенко («Художник», «Ярема»), в то время состоявший в негласном аппарате 4-го Управления НКГБ СССР
