И однажды Мартин вернулся обратно в Миттенвальд.
Он пришел с живописным букетом полевых цветов и при встрече с опаской смотрел на ее изящные руки – нет ли на них кольца. Потом было много и радости, и слез, но жили они душа в душу. Удивительная была пара.
Сейчас люди как будто разучились ждать – письма, лета, любви, урожая ягод. Все можно получить легко, в любое время, без особых усилий, поэтому ожидание особенно томительно, – фрау Матильда смахнула слезу и налила еще морса из кувшина.
Берта некоторое время сидела молча, находясь под впечатлением от старинной, пропитанной надеждами и молитвами истории. Затем вдруг резко встала, порывисто обняла оторопевшую фрау Матильду, поцеловала ее в щеку и, на ходу крикнув «Спасибо вам!», убежала к себе.
Она вспомнила ее. Потертую старую книгу в коричневом кожаном переплете с золотыми буквами. Бабушкину Библию.
Берта влетела в домашнюю библиотеку и стала искать на самой верхней полке. Вот она. Девушка ласково погладила книгу и смахнула с нее пыль.
Полистав страницы, она увидела карандашные пометки бабушки. Девушка взяла один из своих красивых блокнотов в твердой обложке, ручку и стала читать, отмечать, выписывать.
Через несколько часов сердце ее было согрето и успокоено целительным словом Божьим. Она почитала молитвы из молитвослова, а затем и своими словами горячо молилась о своих близких и друзьях. И о Джонатане.
Лишь бы у него все было хорошо.
– Храни его, Господи, – шептала Берта, пока, утомленная непривычным порывом, не уснула счастливая и вновь обретшая надежду.
И уверенность, что ее любят.
Ведь Господь любит всех своих детей, верно?
Глава 31.
Через неделю, проведенную в напряженной работе, Марта привыкла и к новой должности, и к строгому, но гостеприимному Мюнхену. Она уже знала, где выбрать ароматную зелень для салатов, в каких книжных магазинах лучший ассортимент, где местные модницы находят самые изящные туфли.
Марта навестила свою тетю Мэг: та гордилась успехами племянницы, приписывая их в большей степени воспитанию в ее доме, нежели личным способностям девушки. Доверительного, душевного общения не складывалось, и Марта решила, что один визит вежливости в неделю устроит обеих.
На работе она не чувствовала себя чужой, а в квартире ощутила себя дома, поставив свои книги на полки, и фотографию родителей в скромной деревянной раме – на кухонный стол.
Вскоре Марта изучила всех сотрудников, потеряв к ним иной, кроме профессионального, интерес, и лишь одна журналистка до сих пор оставалась для нее загадкой. После безуспешных попыток поговорить с девушкой о чем-нибудь кроме работы Марта нарекла ее «неуловимая Джулия». Джулия вела себя как примерный сотрудник, сдавала материал вовремя, на работу не опаздывала, не отпрашивалась уйти пораньше и была вежлива. Но стоило Марте завести разговор на любую другую тему, журналистка словно пряталась в раковину. В Марте проснулся охотничий инстинкт – она привыкла брать приступом нерушимые крепости, при этом не подпуская к себе самой.
