– Я должен думать о Норне, не о Кияре и Амалу! – прошептал он. – Что ей дороже всего? – он снова прокручивал их беседу в голове, но не мог найти зацепку, и мысли его вновь возвращались к цветам. Удр вспомнил, что каждый раз, как он хотел приблизиться к ним, Норна прогоняла его прочь. Было подозрительно, как она оберегала их…
Удр тихо размышлял на камне у моря, как когда-то в юности, слушая его протяжные вздохи. Этой ночью не было луны, лишь тихое свечение Млечного пути озаряло долину. Он знал, что ему необходимо сделать, что освободит его. Но почему-то это его не радовало. Он не хотел причинять боль Норне. Он снова тихо произнес ее имя, и со вздохом неизбежности взмыл в небо. Ничто не шелохнулось в долине, лишь отблески звезд замерцали в белых крыльях.
Норна почувствовала холод, безнадежный и одинокий. Она чувствовала его всем своим существом. Он набирал силу и потоком вливался в сердце. Внезапно она поняла почему: не было трех ее любимых цветков, чтобы согреться. Трех цветков, которые своими нежными корешками вросли в самую ее суть. Она застыла. Она должна принять неизбежность, должна отпустить их, должна вернуть своих сестер. Никогда она и помыслить не могла, что способна настолько привязаться к человеческим существам. Время шло, она слышала, как Удр бьет сильными крыльями, унося за моря ее сокровища, ее детей. Она все еще может остановить его, она может помочь ему найти то, что он ищет, ибо это его судьба. Но время еще не пришло, не теперь. Вся тоска и горечь утраты вырвались из нее диким воплем. Она кричала и кричала, пытаясь совладать с собой. Наконец она тихо с горечью прошептала: «Я найду тебя Удр, я отомщу тебе…»
Удр летел над морем, как и говорила старуха Скульд, прямо по Млечному пути, бережно унося с собой три нежных цветка. Что это были за цветы и почему Норна так ими дорожила? Удр знал, что не ошибся и взял то, что дороже всего ее сердцу. Но он чувствовал, что розу ему нельзя повредить. Она будоражила его мысли, она была его мостом между прошлым и будущим, она была его настоящим. К ней он не посмел прикоснуться, лишь вдохнул ее дивный родной запах. Он радовался, что спасение и освобождение уже близко. Но мысли о Норне не отпускали его. И желание увидеть ее поглощало все его существо. Внезапно он услышал крик, он знал – это кричала Норна. Сердце его сгорало от жалости и горя, но крылья сами несли прочь. Кровавые слезы медленно катились по щекам. Он услышал ее шепот или это почудилось ему. Последний раз обернувшись к застывшей вдалеке долине, где лишь листья голого дерева серебрились в отсветах Млечного пути, он тихо и обреченно сказал: «Прости меня, Норна…»
