— Остатки прежней Ани продолжают любить кусочки прежнего Сергея — вот и все. Наша жизнь изменилась. Когда я не вижу его, то даже не думаю о нем. Небо, знаешь ли, без него не рухнуло. И не рухнет, останется на прежнем месте, даже если я никогда не прощу его, даже если никогда не вернусь.
— Если хочешь знать, у тебя тоже глаза — как у той больной собаки. Только твоя собака сидит на могиле своего хозяина и тоскливо воет на луну, — заметила Марина.
— Поверь, вовсе не из-за Сергея.
— Так-так, — заинтересованно протянула Марина. — А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее.
— Мне тут один мальчик в любви признался… — начала было Аня, но вдруг запнулась.
— Симпатичный хоть?
— Угу.
— Опиши… — Марина перешла на полушепот. — На кого он похож?
— Нет, описывать тебе я его не буду. Просто вообрази себе Леонардо ди Каприо в молодости.
— Ты что, издеваешься? Да, мне нравится красавчик Лео. И что?
— Я не издеваюсь. Он и правда на него похож.
Марина задохнулась от изумления.
— Ну? Дальше? А ты что!
— А я его прогнала.
— Ну и дура. — Марина даже расстроилась.
— Была бы дурой — села в тюрьму за совращение несовершеннолетних. — Аня, в свою очередь, рассердилась. — Что прикажешь мне с ним делать?
— Сколько ему лет?
— Через месяц будет семнадцать, — созналась Аня. — Совсем еще крохотный…
— Ну, это уже не так страшно, как тебе кажется. Сейчас семнадцать, через год будет восемнадцать, подумаешь! За такой возраст в тюрьму уже не упекут, — уверенно констатировала Марина.
— Кстати, а где твой Лешка?
— Эй, не переводи, пожалуйста, разговор на другую тему. С моим благоверным все в порядке, он встретил приятелей по университету и, разумеется, завалил с ними в кабак. Ты давай-ка возвращайся на наезженные рельсы!..
Аня молчала, колеблясь: продолжать или свернуть-таки тему? Вовсе не факт, что не доверяла подруге — нет, доверяла! Сейчас она доверяла ей больше, чем самой себе. Но дальнейший разговор получался чересчур болезненным.
— Он пытался покончить с собой, — еле слышно сказала она.
— Да ты что?! — Марина аж руками всплеснула. — Дела-а… И ты, конечно же, чувствуешь теперь себя виноватой во всех смертных грехах?
— Да, — устало молвила Аня. — Во всех. И грехи эти действительно грозили обратиться в смертные.
А ведь, по сути, никто толком и не знал, насколько она действительно виновна, даже сам Антон. А Аня, можно сказать, своими руками толкнула его в пропасть. Говорят, словом убить можно. Именно это она и сделала, и не в переносном, а в самом буквальном смысле. Никогда и никому не признается она в содеянном кошмаре. Остается успокаивать себя типовым бредом: «Я не знала, что он совершит такое!..»
