Состав артистов был самый международный. Больше всего было немцев и испанцев, но были и французы, поляки, итальянцы. Капитаном парусника — настоящим, а не тем, который должен был обезуметь во время бури, — был мирный капитан ближнего плавания на торговых судах, Элия Тинторре, старичок в очках, совершенно не годившийся на амплуа кинематографического морского волка. Но пока, во время плавания, он руководил судёнышком и не без тревоги следил за тяжёлыми, чёрными облаками, покрывшими небо с чисто южною быстротою смены погоды, и за всё крепнувшим норд-остом.
— Будет шторм, — отрывисто сообщил он дону Пабло, дававшему инструкции оператору, которого поместил на капитанский мостик.
— И прекрасно, — радостно ответил режиссер, — нам в Кальдас-да-Раинья непременно нужны волны.
— Но дойдём ли мы до Кальдас-да-Раинья?
— Да как же иначе? Ведь у нас там всё приготовлено. Буря в пути совсем не годится.
Сильный порыв ветра при этих словах снёс с головы дона Пабло его шикарный берет, — и режиссёр, устремившийся его ловить, увидел, как закружившаяся шляпа, перемахнув через борт, взмыла на мгновение ввысь и затем нырнула между вспененных гребней зелёных волн.
— Чёрт возьми! Моя шляпа! Шлюпку! Шлюпку!
— Шлюпку из-за шляпы? Вы с ума сошли! Эй, убрать все паруса!
Но этого не успели сделать и наполовину. Почти все паруса были сорваны, и судно, вертясь, как волчок, прыгало по грозным валам. Поднялись вопли, паника. Пассажиры высыпали на палубу. Дальше события пошли с истинно кинематографическою быстротою.
Капитан Элия Тинторре оказался не лучше капитана, проектированного по сценарию, — и опрометью бросился вниз с мостика. Семь матросов парусника, оставшиеся без командира, кинулись отвязывать шлюпку… увы, единственную: ведь, так было назначено по плану. Каррихамец видел, как его артисты в своих гримах с воплями умоляют матросов взять их в шлюпку и, грубо столкнутые ими, карабкаются на снасти. А судно трещало так, что при каждом взлёте казалось, что оно переломится и исчезнет в пучине.
Тут-то дон Пабло Каррихамец показал себя достойным своего призвания!
— Матиас! — крикнул он оператору, — Будьте любезны пойти на корму и вертеть снизу, а я буду вертеть сверху, с мостика!
