– Я ее не вижу. Ты уверена, что это была Лидия?
– Конечно.
Всю дорогу до дома они молчали. Мелани напрасно ждала расспросов.
– Вчера где-то над Индийским океаном стюардесса неожиданно принесла мне в честь дня рождения крошечное пирожное и пожелала незабываемого дня.
Втайне она надеялась, что мама ее сейчас тоже поздравит. Однако та упрямо смотрела в окно и молчала.
– Наверное, ты помнишь, что вчера мне исполнилось тридцать. Алис? Ты меня слушаешь?
Мама вздрогнула.
– Что? Почему ты называешь меня Алис?
– Раньше ты сама так хотела.
– Я привыкла к маме.
– А я к Алис.
– Мелани, Лидия была в аэропорту из-за тебя?
– Конечно, нет.
Вторая ложь. А ведь Мелани хотела рассказать маме о переписке с тетей. Теперь это было уже невозможно. Она даже воображала, что сможет помирить сестер. Хотя это было еще менее вероятно.
– Ты знаешь, какой удар нанесла нам Лидия.
– Это был несчастный случай!
– Если я обману слепого и скажу, что горит зеленый, и его собьет машина, это тоже будет несчастный случай?
– Алис, то есть мама, как ты можешь сравнивать?!
– О нет! Пруд безопасен, абсолютно безопасен, окружен забором, не волнуйся – так она говорила.
– Сколько лет прошло? Двадцать пять?
– Двадцать шесть. И все двадцать шесть лет ситуация неизменна: Филиппа нет в живых.
* * *
Мелани отсыпалась почти неделю. Еще до отъезда в Австралию она могла спать целыми днями. Уважительная причина находилась всегда, ведь она уставала то из-за учебы, то из-за экзаменов и ей нужно было восстановить силы, как она объясняла матери, когда та удивлялась, как человек может так много спать и при этом настолько успешно учиться. В действительности же Мелани училась урывками, однако получила одно за другим два образования и оба с высшими баллами. Она спала всегда, когда не училась. Сон был другом и в то же время врагом. Она бросалась в его теплые объятия и позволяла ему успокоить, утешить и убаюкать себя. Но прежде всего сон помогал ей забыться. Забыть, что она все еще не представляла, какой ей покажется жизнь отдельно от матери, в собственной квартире, с собственными мыслями и заботами. В то же время она проклинала могущество сна, который считала виновником своего бездействия. Когда вечером она просыпалась с тяжелой головой, сон был виноват в том, что она опять ничего не сделала, опять не уехала из квартиры матери на поиски цели в жизни, будь то призвание, жених, ребенок или профессия. Во время ужина за общим столом Мелани всегда молчала, в то время как мать подробно описывала свой рабочий день в учительской и в классе, смеялась над неумелостью коллег, разоблачала глупых политиков с их новыми планами сокращения расходов, рассказывала об отстающих учениках и их неспособности к учебе и концентрации внимания, о том, что с ней произошло в течение дня, о чем она думала, что ее разозлило, чему она научилась. Это был очень важный пункт. Ни один ужин не обходился без заявления Алис: «Это послужит мне уроком».
