— Сумасшедший старик все-таки хочет показать свое честолюбие и свои лохмотья перед избранным обществом Венеции?
— Я могу стать и сзади, — сказал скромно Антонио, — может быть, между гондольерами есть лица, которым нежелательно быть рядом с бедным рыбаком, а несколько лишних ударов весла не имеют значения в такой длинной гонке.
— Как хочешь, можешь оставаться на своем месте. Теперь, славные гондольеры, слушайте. Вам запрещается пересекать дорогу друг другу, вы не должны прибегать ни к каким уловкам, полагаясь только на весла и крепость ваших рук. Тот, кто нарушит правила гонки каким бы то ни было способом, будет строго наказан. А теперь ждите сигнала!
Грянул пушечный выстрел, и все гондолы, выстроившиеся в одну линию, кинулись вперед, рассекая волны с одинаковой скоростью. Убогая, но не менее легкая лодка рыбака сохраняла свое место сзади всех.
Мало-по-малу, однако, линия их начала колебаться, изогнулась, и блестящая корма гондолы Энрико из Фузины выдвинулась вперед. Он скоро долетел до середины канала, избегая таким образом неровностей берега. Этот прием, кроме того, имел то преимущество, что возмущая воду, он затруднял ход других лодок. За ним следовал немного сзади Бартоломео из Лидо, как его называли его товарищи. Гондольер дона Камилло также выдвинулся из строя и, быстро подвигаясь вперед, держался немного сзади Бартоломео. Левее виднелась гондола маскированного, остававшаяся, однако, по неизвестным причинам сзади других. Нисколько этим не смущаясь, неизвестный продолжал спокойно и ловко управлять гондолой. Так как он возбудил общий интерес своим таинственным видом, то в толпе старались оправдать его неудачу; некоторые приписывали ее плохому устройству гондолы, другие обвиняли его за риск участвовать вместе с опытными гондольерами-профессионалами. Вскоре эти рассуждения сменились насмешками, когда с ним поровнялась одинокая лодка рыбака.
Не раз уже глаза Антонио обращались печально к толпе, как-будто он желал упрекнуть тех, кто так безжалостно оскорблял его природную гордость, которую не могли принизить ни бедность, ни тяжелый труд.
Энрико был все еще впереди всех; но постоянные посетители гонок открывали уже некоторые признаки усталости в его ослабевших движениях. Гребец с Лидо был вблизи него, а калабриец мало-по-малу нагонял их обоих. В эту минуту неизвестный выказал неожиданную силу и ловкость. Его гондола отделилась от других, перешла в середину канала, и вскоре он стал четвертым в гонке.
