— Мы не знаем и не понимаем соображений Сената. Что касается меня, то я все бы сделал, чтобы вывести на хорошую дорогу сына моего друга. Ты привык, Джакопо, иметь дело с патрициями. Скажи мне, возможно ли человеку моего положения быть допущенным к дожу? Если да, то я дождусь его здесь до завтра на мостовой этой площади и постараюсь тронуть его сердце. Он стар, как я, он был тоже ранен на службе, и, что важнее всего, он отец.
— А разве синьор Градениго сам не отец?
— Ты сомневаешься в его жалости?..
— Попробуй! Дож Венеции должен выслушать просьбу. И я думаю, — прибавил Джакопо так тихо, что его едва возможно было услышать, — я думаю, что он выслушал бы даже меня.
Браво простоял еще несколько минут около старика, который, скрестив на груди руки, приготовился провести ночь на площади, но, заметив, что Антонио видимо желал остаться в одиночестве, ушел, оставив рыбака с его грустными мыслями.
Ночь проходила; на площади оставалось уже совсем мало гуляющих, Джакопо направился к набережной. Лодки гондольеров виднелись на воде, привязанные к причалам, и глубокая тишина стояла над всем заливом. Воздух был неподвижен, и поверхность воды была совершенно спокойна. Браво надвинул маску, отвязал одну из лодок и поплыл серединой гавани.
— Кто гребет? — спросил человек с фелуки, стоявшей на якоре поодаль от других судов.
— Тот, кого ждут.
— Родриго?
— Он самый.
— Ты что-то запоздал, — сказал калабриец в то время, как Джакопо поднимался на палубу «Прекрасной Соррентинки». — Мои люди давно уже внизу, и мне, пока я ждал тебя, три раза снилось кораблекрушение и два раза сирокко.
— Тебе, стало быть, оставалось больше времени, чтобы обманывать таможенных.
— Что касается таможенных, то в этом жадном городе нельзя много рассчитывать на заработок. Сенаторы выговаривают все права на прибыль себе и своим друзьям, и выходит, что мы, моряки, работаем много, а выручаем очень мало. Я отправил дюжину бочек на каналы. Вот единственный источник дохода. Но все-таки осталось порядочно и для тебя. Хочешь выпить?
— Я дал обет трезвости. Надеюсь, лодка твоя готова для работы?
— А думает ли Сенат платить мне? Вот уже четвертая поездка по его делам, и он, надо полагать, доволен работой!
— Он доволен, да и ты ведь был хорошо награжден.
— Не очень-то; я больше заработал на перевозке фруктов с островов, чем со всех ночных поездок, которые я делал в угоду ему. Вот если бы господа сенаторы дали моей фелуке некоторую свободу на въезд в городские каналы, тогда бы мне можно было рассчитывать на барыши…
