— Я бы хотела, чтобы вокруг меня было меньше роскоши, но больше свободы.
— Но я не отрицаю, что преимущества, которыми ты пользуешься, имеют некоторые неудобства. Политика Венеции корыстна и безжалостна. Голос монаха понизился, и он боязливо посмотрел вокруг. — Сенат[21] считает своей обязанностью предупреждать, насколько возможно, союз интересов, невыгодных для него. Я уже тебе говорил, что сенатор не может иметь владений за пределами республики, и лицо знатного происхождения не может вступить в брак с иностранцем без согласия на то Сената. Ты в таком же положении. Среди всех иностранцев, которые ищут твоей руки, Совет не видит ни одного достойного. Дон Камилло Монфорте, — человек, которому ты обязана жизнью, и о котором ты недавно говорила с такой признательностью, — имеет больше тебя прав жаловаться на эти суровые постановления.
— Мое недовольство было бы еще больше, если бы я думала, что молодой человек, проявивший по отношению ко мне столько мужества, боится этой строгости, — возразила живо Виолетта. — Какой счастливый случай привел его в Венецию? Я полагаю, что могу спросить об этом без стеснения.
— Твой живой интерес к нему вполне понятен и даже похвален. Он молод и имеет свои слабости. Не забывай того, что он сделал для тебя. Его дела всем известны в городе; ты же о них не слышала лишь благодаря твоей замкнутой жизни.
— У моей ученицы, помимо этого, есть более интересные занятия, — заметила донна Флоринда.
— Я хочу знать, чего он добивается, — спросила Виолетта.
— Он все не может добиться в Сенате, чтобы его утвердили в правах его предков-сенаторов.
— Почему же ему в этом отказывают?
— Да ведь по существующему закону он должен отказаться от своих владений в Калабрии. Я плохо знаю законы, но противники нашей республики говорят, что трудно нести те обязательства, которые она налагает, и что за свои милости она требует слишком много.
— Разве это справедливо?
— Ты молода и высказываешься чересчур откровенно!
Монах с беспокойством взглянул на прекрасную венецианку. В его взгляде мелькнули заботливость и беспокойство.
— Сохрани благодарность к нему за спасение твоей жизни!
— Это чувство благодарности не принесет ему пользы, отец. У меня достаточно родства и связей, чтобы похлопотать в Сенате о деле дона Камилло.
— Будь осторожна, дочь моя, твое вмешательство может только повредить дону Камилло: твои интересы противоречат интересам Сената.
Монах надвинул капюшон на лицо и собирался уходить. Виолетта подошла под благословение. Монах поднял руки над склонившейся компаньонкой. Губы его зашевелились, но слов нельзя было расслышать. Если бы Виолетта была более наблюдательна, то эта молчаливая сцена открыла бы ей тайну глубокой симпатии, связывавшей монаха и компаньонку.
