Фрайман незаметно наступает ему на ногу, и Сема плотно сжимает губы.
— Так вот он, этот мальчик, — говорит Фрайман.
Хозяин облизывает ложечку и задумчиво смотрит на Сему.
— Он вам пригодится, умный мальчик! — не унимается Фрайман.
Хозяин кивает головой. Сема нетерпеливо переминается с ноги на йогу. А вдруг Магазаник сейчас крикнет: «Цы!» — что тогда? Но бесстрашный Фрайман не останавливается:
— Ему можно прийти завтра утром?
Хозяин кивает головой и сосредоточенно давит ложечкой лежащие на дне стакана вишни…
Выйдя на улицу, Фрайман глубоко вздыхает и, положив руку на плечо Семы, важно спрашивает:
— Ну, как тебе понравился наш разговор?
Сема насмешливо отвечает:
— Очень.
Но Фрайман не замечает насмешки:
— Ты заметил: он мне ни одного плохого слова не сказал!
— Но он же все время молчал?
— Ай, что ты понимаешь! — с возмущением говорит Фрайман. — Другие бы мечтали о таком приеме. И какое обращение! Вот это я понимаю — богач!
Но Сема не разделяет восторгов Фраймана:
— Значит, мне завтра прямо в лавку?
— Да, — отвечает Фрайман и, хмуро взглянув на Сему, строго произносит: — Цы! Цы!
* * *
Хозяин Семы был человек со странностями. К сорока годам он имел уже хорошее состояние, вложенное в дела верные и приносящие солидный доход. Лучшие дома в местечке принадлежали ему. В двух банках Киева — Азовско-Донском и Торгово-Промышленном — Магазаник имел кредит. Он был обладателем ценных бумаг и умел ими пользоваться. Но за все время он почти не выезжал из местечка. Как купец второй гильдии, он имел даже право побывать в Петербурге, но его не тянуло в столицу. «Что я там не видел? — спрашивал он. — Мне и здесь хорошо».
Его дела требовали людей. Ему нужны были помощники дешевые и выносливые. Но Магазаник никому не говорил об этом. Он был девятым сыном заурядного меламеда и самым удачливым. Он нажил состояние, его братья нажили горб. Так почему не помочь им, их детям, их дальним и близким родичам?
К Магазанику приходили племянники и племянницы. Они говорили то, о чем думали их матери и отцы. Они просили денег. Магазаник отвечал им: «Денег я вам дать не могу, но сердце — не камень. Я вам помогу заработать деньги!»
В заброшенных местечках, в окрестных деревушках, на базаре и на бирже он разыскивал родственников. Все с удивлением следили за молодым купцом: добрая душа, дай бог ему здоровья! И он находил двоюродных братьев своей матери, троюродных племянников своего отца, находил и давал им кусок хлеба. В лавках Магазаника не было ни одного чужого человека — от мальчика до приказчика все были связаны с ним родством, хотя бы самым отдаленным, и все чувствовали себя обязанными ему. Разве не протянул он им руку в трудную минуту? Да, протянул. Разве не кормит он их сейчас? Да, кормит. И разве это не божеское дело?
