Да, Моисей был умным и смелым. Вчера полицейский сорвал листки и широким ножом соскабливал с ворот клочки серой бумаги, а сегодня чья-то невидимая рука опять расклеила их. На дверях синагоги, на заборах, у входа в народную чайную появились эти листки с призывом к революционному действию. Стены и двери замазывали черной краской, со злобой срывали прокламации, но листков было много, и они опять появлялись в самых неожиданных местах. Утром жители местечка видели четыре серых листка даже на дверях полицейского участка. Ливень обрушился на местечко, и какой ливень!
Сема ходил по улицам, посмеиваясь, потирая руки. Хитро сощурив глаза, он с любопытством смотрел на прохожих. Неистовство полицейских смешило его. «А ну-ка, сорвите еще! — шептал он. — А на Песках тоже есть, и около станции есть, и на башне есть! А ну, сорвите еще!»
Ему хотелось подойти к кому-нибудь и сказать, что он еще вчера знал, где появятся прокламации. Но говорить об этом запретили, и, с трудом сдерживаясь, Старый Нос бродил от дома к дому, прислушиваясь к шуму уличной толпы. Около аптеки он встретил Моисея. Моисей шел с высоким загорелым парнем в желтой панамке. Они говорили о чем-то, не обращая внимания на суету. Увидев Сему, они остановились.
— Что это такое? — спросил Моисей. — Что за шум?
— Чепуха! — в тон ему ответил Сема. — Листки какие-то расклеили и вот никак не сорвут!
— Познакомься, — сказал Моисей, обращаясь к спутнику, — сын Гольдина.
— Гольдина? — переспросил парень. — Очень приятно! — и протянул руку.
Сема смутился. Между тем незнакомый человек, внимательно осмотрев Сему с ног до головы, сказал что-то Моисею. Тот кивнул головой:
— Ты, Сема, какой номер ботинок носишь?
— Не знаю.
Они неожиданно вошли в магазин. Спутник Моисея велел приказчику подобрать пару ботинок мальчику.
— У меня нет денег, — испуганно сказал Сема.
— Ничего, мы сочтемся! — деловито ответил парень и, склонившись на одно колено, стал примерять Семе ботинок. — Ну-ка, поставь ногу хорошо. Так! В носках не жмет?.. Смотри, мизинец-то выпирает.
— Нет, не жмет, — недоуменно сказал Сема.
— Ну-ка, пройдись.
Сема прошелся. Ботинки неподражаемо скрипели, ходить в них было приятно и скользко.
