Я уже касался этой темы в своей предыдущей работе, но в рамках других задач[1]. Упор тогда делался на происхождении еврейства, в связи с чем позиция катаров, например, их подлинная роль в жизни средневековой Европы и их связь с тамплиерами, — как оказалось, еще одним проявлением византийства, — были даны лишь схематично.
Не стану пока распространяться о связи всех этих вопросов с мифом о похищении Европы. Всему свое время. Что же до их актуальности, то они помогли вскрыть корни drang nacht Osten — перманентного натиска на Восток, на острие которого оказывалась и оказывается Россия. Расхожее мнение о том, что виной всему природные богатства этой страны, на которые якобы положили глаз западные толстосумы, звучит неубедительно. Не только в этом дело. Выясняется, что натиск этот, как и вообще русофобия, есть продолжение политики того же Запада в отношении Византии, одной из воспреемниц которой и стала Россия — «Третий Рим», по выражению монаха Филофея[2]. Даже став центром влияния, Европа не избавилась от застарелой провинциальной болезни — патологической ненависти к имперскому центру, олицетворением которого в ее глазах после Византии стала Россия.
Постараюсь восполнить все эти пробелы в данной работе. Думаю, многое прояснится после этого. В том числе и то, каким образом и у кого на самом деле оказалась похищенной Европа.
Ибо ничто не пропадает бесследно, ничто и никогда. Всегда есть ключ, оплаченный чек, пятно от губной помады, след на клумбе, презерватив на дорожке парка, ноющая боль в старой ране, первый детский башмачок, оставленный на память, чужая примесь в крови. И все времена — одно время, и все умершие не жили до тех пор, пока мы не дали им жизнь, вспомнив о них, и глаза их из сумрака взывают к нам. Вот, во что мы верим, историки.
И мы любим истину.
Роберт Пенн Уоррен. «Вся королевская рать»
…Уже почти год десятитысячное войско французского сенешаля Гуго де Арси осаждало крепость Монсегюр — последний оплот еретиков-катаров, против которых папой Иннокентием III (правил в 1198–1216 гг.) был объявлен Крестовый поход. Нельзя сказать, что крепость была так уж неприступна. Гора, вершину которой она венчала, достигала в высоту 1200 м, но ее склоны были достаточно покатыми, чтобы можно было их преодолеть без особого риска для жизни.
Крепостные стены Монсегюра также не впечатляли. Их высота была не более трех с половиной метров. Ничтожным в сравнении с армией осаждающих был и гарнизон крепости. Ее удерживало три-четыре сотни защитников, из которых далеко не все имели право пользоваться оружием. Тем катарам, которые в результате обряда
