Широко разливалась перед Семкой река. Солнце уже закатилось, и багрянец неба ярко отражался в воде. Было красиво и тихо, но всюду было так пусто, что Семка смутился. Вдалеке, на противоположном берегу, виднелось какое-то селение, а направо и налево тянулись рощи. Спустившись по круче к самой воде, Семка начал вглядываться то в одну, то в другую сторону, но было попрежнему все пусто и немо, только у ног его сердито плескалась холодная река да по небу тянулись гуськом какие-то птицы.
В смущении, он побрел вдоль по берегу, но нигде не было ни души, не слышалось ни единого звука. Между тем, багрянец заката начал медленно угасать; бледнее становилось небо, и на дальних полях закурилась роса.
Семка задумался.
Потом он сел на песок и только тогда почувствовал, что устал и что итти более не может. Да и куда же уйдешь, когда перед глазами вода?.. Сначала он глядел на эту воду, следил, как она стремится куда-то вперед и плещется о берег, потом глядел на небо, на меркнущее пространство вдалеке за рекой, на лес, на поляны, — и что-то грустное, смутное ложилось камнем на его детское сердце. Была ли это простая боязнь или сознание круглого сиротства, или раскаяние, или, может быть, дума о родине, но только Семке хотелось заплакать, хотелось есть и пригреться, хотелось видеть подле себя отца с матерью, и он, закусив палец, сидел неподвижно над рекой, уставившись глазами куда-то вдаль, и ничего не видел перед собою.
Вдруг среди затишья послышались звуки, неясные и негромкие. Семка встрепенулся. Казалось, кто-то пел про себя, нехотя, заунывную песню, пел лениво, сквозь зубы, почти сквозь сон…
Действительно, из-за куста, где река делала небольшой изгиб, показался челнок; он плыл не спеша и держался возле самого берега.
— Дяденька… довези! — крикнул Семка, когда рыбак, мурлыча песню, поравнялся с ним. — Дяденька!., а, дяденька!..
Тот повернул голову, и Семка увидел его загорелое нерусское лицо, с клочком черной бороды и вздернутой верхней губой, из-под которой виднелись острые белые зубы. Сидел он в таком маленьком челночке, вырубленном из ствола, что вода приходилась почти вровень с бортами; при этом речная зыбь сильно качала его, и была страшно, что он сейчас опрокинется и утонет. Но рыбак спокойно опустил весло (другого весла у него не было) и пристально поглядел на мальчика.
— Дяденька, — несмело повторил Семка, — перевези пожалуйста!
— А деньга давал? — резко ответил тот, и было заметно, что он недоволен просьбой.
