О том, как Мак пришел к профессору, и о странном случае с портретом
Профессор жил на противоположном конце города, минутах в двадцати ходьбы от завода. Толкнуть облезлую, желто-зеленую дверь столовой! Засаленное меню лежало на грязной скатерти столика. Мак задумчиво пообедал, выпил бутылку пива и снова зашагал по пыльным улицам Медынска.
Красавица — дочь профессора — ее худощавое лицо с голубыми глазами, красный рот, упругие бедра не выходили из головы журналиста. После наладившегося вагонного знакомства, как-то она примет его теперь, в родном доме?
Улица Марата — та самая. Третий дом от угла — есть. Одноэтажный, серый, с рядом маленьких окон, он скромно выступал среди яблочных деревьев окружающего его сада. Щеколда калитки щелкнула, и узкая тропинка, ведущая между деревьями к крыльцу дома, открылась глазам вошедшего. Но звякнувшая во тьме собачьей будки цепь заставила его быстро отступить обратно.
Из ржавых досок высовывался конец изогнутой проволоки. Мак дернул — протяжный звон, сопровождаемый собачьим лаем, пронесся в ответ. Мак подождал и дернул сильнее. На этот раз послышались ленивые шаги.
Калитка отворилась. Толстая рябая баба смотрела сонными глазами. Гипнотизируя ее взглядом и изящной внешностью, Мак пояснил цель своего посещения.
Баба повернулась и закачалась к крыльцу. Мак последовая за ней. Лязгнувшие песьи зубы сомкнулись в двух вершках от его колена.
— Пал Николаич! Пришли там к тебе! — крикнула баба в сенях. — Газетный сотрудник из Москвы! Статью, грит, написать хочет! — донесся уже из-за двери ее пониженный голос.
Мак стоял в светлых скрипучих сенях против обитой рогожей двери. За дверью что-то шуршало, упала какая-то тяжесть. Дверь отворилась, пропуская сначала беспокойную голову, а потом и всю фигуру профессора Добротворского.
Что это был именно профессор — делалось ясным после первого же взгляда. Из заплатанного, запахнутого вокруг голой шеи пиджака выступал бледно-розовый, гладкий, окруженный жидкой коронкой рыжеватых волос череп. Но подобный недостаток растительности сверху щедро компенсировался широкой всклокоченной бородой, огибающей худые скулы и бледный рот хозяина. На переносице поблескивало золотое пенсне. Отличительные признаки заканчивались орехообразной шишкой телесного цвета чуть пониже профессорского виска.
