— Простите…
— Разрешите сообщить вам, товарищ, что я никому не позволяю рыться в моих бумагах! Это… это неэтично, наконец! Если каждый встречный, воспользовавшись случаем…
Мак вскочил на ноги.
— Честное слово, профессор, я и не собирался узнавать ваших тайн! — профессор слегка побледнел: — и я попросил бы вас выбирать выражения! Только потому, что здесь портрет человека, с которым мы только что говорили о вас…
Бледность профессора перешла в раздражительный румянец. Нагнувшись, он старательно отряхивал незапачканные колени.
— И так как этот человек говорил, что не знаком с вами…
— Он не солгал вам, товарищ! Я не знаком ни с одним из здешних жителей. Эта карточка, — профессор недоуменно держал ее лицевой стороной к себе, прикрыв нижнюю часть пальцем, — я не знаю, как она очутилась здесь. Может быть, Нина… Да, конечно, Нина! — совсем смутившись он вдруг резко швырнул всю пачку в ящик стола. — Ну, и как же: будем мы все-таки заканчивать нашу беседу?
Нина! По спине Мака, снова усевшегося возле стола, прошел легкий холодок и на сердце навалилась смутная тяжесть. — Неужели у нее есть какая-нибудь связь с Ивановым? Странно — он так плохо отозвался об ее отце… Да и когда они могли успеть… Спросить ее? Но на каком основании, по какому праву? После полуторачасового знакомства в вагоне… Мак решил временно не затрагивать этого неприятного вопроса. Потом, если их знакомство укрепится…
Жаркие объяснения профессора продолжались. Доказав огромные горизонты межпланетных сообщений, он дрожащими руками вынул из среднего ящика и расправил на столе сверток каких-то чертежей.
— Здесь суть упрощенной конструкции, которой суждено перевернуть весь ход мирового прогресса! Этот аппарат… — трепетным голосом объяснял профессор… Любезно поддакивая и делая заинтересованное лицо, Мак прислушивался к звукам, идущим из других комнат.
Дома ли она? Захочет ли вообще повидаться с ним? Профессор кончил объяснения и скрестил свой детски-нетерпеливый и робкий взгляд с рассеянным взглядом журналиста.
— Да, да, — промямлил Мак, энергично чертя строчки каракулей на листке блокнота. — Да, это необыкновенно счастливая и богатая идея. Если профессор позволит, он посвятит ей один из своих очередных очерков. Ведь он еще раньше слышал об этой идее — лицо профессора просияло — от его дочери Нины Павловны! — профессор посерел и кисло улыбнулся. — Мы познакомились в вагоне… Она просила зайти… Может, можно сейчас…
Профессор сорвался с места и быстрыми шагами ринулся к внутренней двери.
