Ахейцы прекратили плясать и стали рассаживаться вокруг костров и петь песни. Другие игроки — скорее от скуки, нежели из интереса — издалека наблюдали за сценой спора. Одиссей и Агамемнон весьма живо жестикулировали и рисовали в воздухе сложные фигуры, смысл которых трудно было разгадать. В ответ на доводы греков самый заядлый на полигоне спорщик — царь тевкров Приам — рисовал копьем на песке ещё более замысловатые иероглифы.
И все же, самая главная помеха началу выноса, ради которого большинство ролевиков и приехали на «Илион», была не в этом. В Трое не наблюдалось той самой casus belli, причины войны, без которой взятие города теряло всякий смысл: Елена Прекрасная все ещё находилась в царстве Асклепия.
— Привет! — сказал Сашка, заглядывая в палатку бога врачевания.
— Ой! — испуганно вскрикнула Инна: она как раз надевала доспехи и стояла спиной к выходу. Обернувшись и увидев друга, Пинцова облегченно вздохнула, — а, это ты, Сашка, напугал… заходи. Что это на тебе золотой венец, в боги подрядился?
— Ага, я теперь Марс… Просторная у тебя хижина…
— Кто ты, говоришь, — переспросила Елена и рассмеялась, — Марс?
— Марс. А что, не похож? Глянь, крылья какие!
— Сашка, Марс — римский бог, а греческого бога войны называли Аресом, не знал?.. Постой, так на игре же был Арес, куда он подевался?
— Ай, они с Дионисом вчера неслабо приложились к «небесному нектару». Дионису ничего, а Марс, то есть Арес, испытания божественным напитком не выдержал и отсыпается теперь в палатке мастеров. Это я его туда ночью транспортировал. И, так как ценный артефакт — олимпийский златолавровый венец — оказался в моих руках, мастера назначили меня богом войны.
— Тоже мне, бог. Ты б ещё Аполлоном вырядился, — сказала Инна, на что Сашка, видимо, обиделся.
— Пойду я от тебя, ты, кажется, снова не в духе, — сказал он и поспешил наружу, правда, вышел не без проблем: крыльями зацепился. Инна, несколько помешкав, тоже выскочила из палатки и, догнав, остановила друга, тронув его за плечо.
— Слушай, извини за Аполлона. Я не хотела тебя обижать, честно, — сказала она и поцеловала Ареса в щеку, и он смущенно отвернулся. Будь здесь сторонний наблюдатель, он бы заметил, что грозный бог войны смотрит на облака глазами поэта. Но стороннего наблюдателя не было…
— Прощаешь меня?
— А можно ещё разок, — попросил Сашка. Он обернулся, и взгляды их встретились. Он хотел поцеловать её в губы, но не решился. Инна хотела что-то сказать, но их перебили.
