— Не у вас ли Анатолий Павлович? — внезапно спросила она, и на лице её так и дрожали тревога и страх.
— Да, он у Петропопуло, — ответила Тотти.
— Скажите ему, будьте добры сказать… Что папе дурно, при нем доктор. Я одна сбилась с ног… не придёт ли он?
— Если хотите, я помогу вам, — сказала Тотти.
— Нет, — почему же вы! — быстро возразила девушка. — Я бы вас просила позвать его.
— Хорошо, я сейчас пришлю его.
Она быстро повернулась и пошла к даче. Товарищ прокурора сидел перед Леной, и они били друг друга по рукам, стараясь отдёрнуть пальцы от удара.
— Вас просят к этому старику: ему очень плохо, — сказала Тотти. — С ним, кажется, припадок.
Анатолий поднял голову и сказал:
— Неужели? Это очень грустно.
Лена воспользовалась этим и звонко шлёпнула его по руке, так что гул пошёл по всему дому.
— Лена, — заговорила Тотти, — оставьте его, ему надо идти, у него обязанности.
Девушка опустила руки.
— Я не держу, — виноватым голосом сказала она.
— Не послать ли лучше записку? — спросил Анатолий и тут же, вырвав страничку из записной книжки, написал:
«Что случилось? Напишите, пожалуйста».
Бумажку послали с горничной. Через десять минут она принесла ответ. Под вопросом было написано карандашом:
«Не беспокойтесь, — папе лучше».
— Ну, я так и думал, — успокоительно заметил он. — Однако, посидев ещё немного, он встал и простился.
Когда он ушёл, Тотти сказала барышням:
— Мне кажется, он — нехороший человек.
— Нет, он хороший, — обиженным тоном сказала Лена. — И я не знаю, зачем вы его взбаламутили? Ведь всё равно, он на ней не женится.
— Почему вы знаете?
— Он сам мне сказал. Он мне сказал… Вы не удивляйтесь, пожалуйста, он мне сказал, что любит меня гораздо больше, чем её.
— Он вам сказал это?
— Да, и я выйду за него замуж.
— Вы вздор говорите.
— Нет, не вздор, не вздор, — вдруг закричала Лена, и затопала ногами. — Не смейте мне так… Не смейте.
Она вдруг упала на диван и залилась слезами.
— Она гадкая, гадкая! — сквозь слезы говорила она. — Он не любит её, меня любит.
Вошла мать. Она услышала её рыдания и, переваливаясь, вползла в двери. Она равнодушно посмотрела на дочь.
— Помочите её, вспрысните, — сказала она. — Видишь, как полюбила: бьёт всю даже.
Сестра побежала за водой и стала спрыскивать Лену.
— Оставьте меня! — кричала она. — Вы все гадкие, меня все ненавидят! Я отравлюсь, я не могу больше!
— Скажите, как влюбилась! — сочувственно повторяла старая гречанка, качая головой. — Совсем пора замуж выходить: так кричит, что сама ничего не понимает.
