— Какое сношение? — опять фыркнул правовед.
— Мосье Шарль хочет сказать внушение, — пояснила госпожа Щербакова-Павина, строго оглядывая сына.
Дамы смутились, но появился господин Феникс и спас положение. Это уж был жантилом. Не чета угреватому Шарлю. Господин Феникс говорил на всех языках и вид у него был внушительный.
Все засуетились и дамы, шурша юбками, направились в залу. Господин Феникс уселся за стол, покрытый лиловым сукном, и аудитория замерла в благоговейном внимании.
— Первая подраса атлантов, то есть ромоагалы, произошли от лемурийцев, — вещал господин Феникс, поднимая многозначительно руку:
— Вторая подраса, тлаватли, и третья, толтеки…
Многие усердно записывали. Аудитория состояла преимущественно из пожилых дам, но были и молодые: одна небезызвестная художница, с миловидным, но как бы овечьим лицом; один сомнительный поэт; несколько молодых людей бюрократического типа; барон Фентиль, у которого были связи в министерстве двора, чем он и пользовался, устраивая там торопливых карьеристов… Одним словом публика была разнообразная.
В последних рядах сидели Анна Николаевна Полянова и рядом, как аргус, госпожа Аврорина.
— «Женская душа господствовала в конце лемурийского периода. А между тем в ту древнейшую эпоху, когда население земли было однополым», — повествовал докладчик.
В это время в залу вошел князь Алексей Григорьевич Нерадов. Аврорина тотчас же устремилась к нему и зашептала ему на ухо в явном смятении:
— Не хочет, не хочет, не соглашается! Приехала, а вот не хочет теперь. Привезла, а она упрямая…
— Не беспокойтесь. Я сам, — перебил князь досадливо.
— Нельзя, нельзя! Она способна на все. У нее… У нее револьвер…
— Что? — удивился князь.
— Револьвер, говорю.
— Вздор! вздор! — пробормотал князь. — Ведь, восемнадцать лет прошло. Ведь, не сумасшедшая она в самом деле…
А в это время с другого конца зала звучал бархатный приятный баритон знаменитого теософа:
— «Человеческое тело было тогда иного состава. Мягкие пластические вещества определяли его натуральную видимость…»
— Я сам поговорю с нею. Оставьте нас, — сказал князь решительно.
— И я, и я хочу…
— Чего хотите?
— Присутствовать хочу.
— Сейчас же уезжайте домой, — нахмурился князь.
Аврорина съежилась, склонила покорно голову и, скрипнув дверью, вышла из залы.
— «Некогда не было ни мужчин, ни женщин», — поучал господин Феникс своих теософов. — «Некогда единополый человек производил другого из самого себя»…
Князь пристально и зорко следил за Поляновой. Она сидела, отвернувшись от князя, комкая в руке платочек.
