Он получил этот портрет через три года после «события». Трехлетний очаровательный ребенок смотрел на него грустными как будто живыми глазами, чуть-чуть косыми.
— Как похож! Боже мой! — бормотал князь, склоняя над портретом свою львиную голову.
Он не заметил, что Ольга Матвеевна уже вошла в комнату и стоит совсем близко, с жадным любопытством наблюдая за князем, склонившимся так беспомощно над портретом загадочной девочки.
Что сделает князь? Не прижмет ли он к губам этот портрет? И что за странный вздох, слишком похожий на рыдания вырвался у него из груди?
Но Ольга Матвеевна спохватилась и почувствовала, что князь никогда не простит случайному свидетелю своей минутной слабости. И в ужасе от одной возможности его гнева, она сделала шаг к старому другу и положила свою мягкую круглую руку на его плечо.
— Князь! Это я… Князь!
— А! Это вы! — пробормотал князь, выпрямляясь и захлопывая ящик бюро. — Как рано теперь приходится зажигать электричество. Темно, совсем темно…
— В таком темном городе мы живем с вами, князь.
— Да, да…
Они теперь сидят в креслах друг против друга.
— Меня зовут. Я уезжаю, — говорит тихо Ольга Матвеевна, все еще с беспокойством наблюдая за князем.
Он глядит рассеянно на собеседницу. Его мысли, по-видимому далеко.
Ольге Матвеевне Аврориной под пятьдесят. Она почти ровесница князю. Она вся в черном. Выпуклые бледно-голубые глаза ее как два драгоценных камня на бледном ее лице. Как будто она смотрит на мир не этими глазами, а чем-то иным. И сейчас она следит за князем, но как-то иначе.
— Вы так нам нужны, вы так нам нужны…
Но князь не слушает бормотанья этих вялых губ. Ему сейчас мерещится совсем иное лицо.
И Ольга Матвеевна знает это прекрасно.
— Князь! Алексей Григорьевич!
Прикосновение пухлой мягкой руки возвращает его к действительности.
— В вас такая сила. Если бы вы только захотели, мы бы весь мир себе подчинили, — бормочет гостья.
— Какой вздор! — криво усмехается князь. — А я вас, Ольга Матвеевна, совсем об ином хотел просить.
Он придвигает кресло поближе и в свою очередь берет за руку свою собеседницу. Ольга Матвеевна в блаженной истоме от этого прикосновения и с трудом понимает то, что говорит ей князь. Он повторяет трижды одну и ту же просьбу, похожую, впрочем, больше на приказание.
— Вы понимаете меня? Вы слышите? — переспрашивает князь, замечая, что его гостья находится в состоянии дремоты, а, может быть и транса.
— Слышу, — слабым и покорным голосом отвечает загипнотизированная Аврорина.
