— Сладкогласный Пушкин и всякие господа Тицианы и разные там Бетховены довольно морочили европейцев! — выкрикивал юноша на эстраде. — Теперь мы, какумеи, пришли сказать свое слово! Восемь строчек из учителя будущего и открывателя новых слов Зачатьевского более ценны, чем вся русская литература, до нас существовавшая!
Юноша нескладно махнул рукой и сошел с кафедры.
— Зачатьевского! Зачатьевского сюда! Пусть он прочтет свои восемь строчек! — кричали из публики нетрезвые голоса.
— Зачатьевский! Зачатьевский!
И приятели, слегка подталкивая, вывели на эстраду самого Зачатьевского. Это был угрюмый господин, державшийся на эстраде совсем неразвязно. Он читал тихо, не очень внятно, но убежденно и серьезно:
Поял петел Петра,
Предал камни навек.
Чубурухнуть пора
Имярек.
Словодей словернет голодай.
Жернова как ни кинь,
В рот не суй.
Пинь! Пинь! Пинь!
Полянову понравились почему-то нелепые стихи Зачатьевского и он даже тотчас же их запомнил.
— «Чубурухнуть пора имярек»! Вздор! Какой вздор! — бормотал Александр Петрович, улыбаясь. — Но почему-то запоминается! И нравится почему-то. Разве потому, что я пьян сейчас и худо соображаю. Ах, как голова болит. А деньги? У кого достать денег? «Жернова как ни кинь, в рот не суй!» Что? Гадость какая! Но вот, должно быть, подходящее у меня настроение к этакой чепухе.
В то время на эстраде стоял новый какумей. Это был стройный плотный малый, ничем, по-видимому, не смущающийся. У него были светлые холодные глаза и легкомысленная улыбка на красных крепких губах.
Начало его речи Александр Петрович не слыхал. До него долетели только последние фразы этого какумея, кажется, весьма собою довольного.
— Любовь к женщине — выдумка неудачников и паралитиков, — декламировал упоенно какумей. — Женщина — орудие наслаждений, а вовсе не предмет обожания и поклонения. Романтическая любовь — чепуха. Ее надо заменить простым соединением для продолжения рода! Нам надо спешить, а не киснуть у юбок. Долой Психею! Нам нужен автомобиль, а не какая-нибудь там Душа Мира или что-нибудь подобное. Мы плюем на Вечную Женственность…
— Браво! Браво! — завопил вдруг какой-то международного типа человек, вероятно, фармацевт. — Это мне нравится! Да здравствуют какумей!
И он полез со стаканом шампанского к эстраде. Кто-то за ноги стащил его с эстрады, крича:
— Ведь, притворяешься, фармацевт! Ведь, не пьян вовсе! Сиди смирно!
И притворявшийся пьяным фармацевт тотчас же присмирел и сел за стол, опустив свой бледный нос в стакан.
