Настасья Петровна долго слушала мужа с широко открытыми, неподвижными глазами, затаив дыхание и вздрагивая плечами. Долго она не соглашалась принять решения мужа. Но тот настаивал на своем и говорил, что иначе он пойдет один, на свой страх, рискуя пасть с простреленною головою. Он не может делиться с Трегубовым своим последним достоянием — женою, он его ненавидит всем сердцем и пойдет один туда, за деньгами, если жена не захочет помочь ему. Это единственное средство избавиться навсегда от нужды и Трегубова. Жена умоляла мужа помедлить; но он не соглашался. И долго они сидели на своей постели друг против друга, бледные и взволнованные, страстно перешептываясь и слегка жестикулируя, то хватая друг друга за руки и попеременно прижимая их к сердцу, то касаясь ими плеч и колен, с горящими глазами и вздрагивая всем телом. За окном шуршал ветер; по небу стадами ходили тучи; серп луны пришел с востока, долго глядел в их окошко неподвижным взором и, наконец, ушел дальше, а они все еще сидели друг перед другом, жестикулируя, страстно перешептываясь и вздрагивая всем телом, как охваченные ознобом. Наконец, они оба заснули тяжелым сном, крепко прижавшись друг к другу и тесно обнявшись, оба измученные, усталые и больные. В комнате сразу стало тихо.
Двое суток Пересветов лежал в постели, якобы больной. Да он и действительно был нездоров. Сильный нервный подъем в течение нескольких недель сделал свое дело. Пересветов сильно похудел, глаза его лихорадочно горели. Порою он походил на душевнобольного. Две ночи он провел почти без сна. Настасья Петровна пыталась всячески отговорить мужа, но он стоял на своем упрямо и настойчиво, угрожая в крайнем случае идти один, на риск, под выстрелы кольтовской магазинки. Целыми ночами порою они беседовали все о том же, и месяц часто видел их бледные фигуры, сидящие друг против друга на измятой постели и возбужденно жестикулирующие.
Наконец, наступил третий день, в который они решили произвести кражу. Накануне Настасья Петровна сказала заезжавшему к ним на минутку Трегубову, что муж ее сильно занедужил, что он лежит в постели, вот уже сутки не выходит из комнаты, и что она может завтра прийти к нему поздно вечером. Она останется у него, пожалуй, хоть до рассвета, пусть только он обещает ей провести ее в дом незаметно, так, чтоб ни одна живая душа не подозревала об ее присутствии в трегубовском доме. Трегубов с восторгом согласился. Он поклялся, что все это он исполнит самым наилучшим образом. Пусть она не волнуется и не боится понапрасну. И Трегубов передал ей свой план. По странному совпадению, путь, избранный им, был тот же, который наметил для себя Пересветов. Очевидно, он был самый удобный для тайных путешествий. Может быть, даже Трегубов уже пользовался им когда-нибудь. И он говорил Настасье Петровне: пусть она незаметно пройдет вечером к той стороне его сада, которая примыкает к полевой дороге. Там есть небольшая калитка. Трегубов будет ждать ее у этой калитки и проведет ее садом к окну кабинета. Окно это невысоко, он поможет ей проникнуть через него в дом и проведет в угловую комнатку, куда он вынесет из кабинета подушку и плед. Там есть софа и столик, и они прекрасно поужинают там холодной телятиной, фруктами и шампанским. Он нередко и раньше ужинал в этой комнатке, и теперь он велит подать туда заранее только один прибор и один бокал, чтобы даже утром прислуга не догадалась о присутствии этой ночью в его доме постороннего человека. А это даже очень весело — есть из одной тарелки одним ножом и пить из одного стакана. Глаша ложится спать рано, а садовника он под каким-нибудь предлогом удалит совсем со двора на весь день и ночь. Когда же будет светать и Настасья Петровна покинет угловую комнатку, Трегубов проводит ее тою же дорогой и снова перенесет в кабинет плед и подушку. Одним словом, Трегубов гарантировал Настасье Петровне полную тайну. Когда она передала все это мужу, Пересветов только потирал руки. Трегубов сам шел в ловушку. Очевидно, судьба благоприятствовала Пересветову.
