Трегубов презрительно усмехнулся. Пересветов с убитым видом поднялся на ноги.
— Прощайте, в таком случае, Прохор Егорыч, — прошептал он.
Трегубов весело пожал его руку.
— Au revoir. — И он пошел за ним в прихожую. — Так как же? — спрашивал он Пересветова на крыльце. — Посылать мне сегодня к адвокату или Настасья Петровна лично попросит меня об отсрочке?
Пересветов тихо рассмеялся. «Щеколда ведь оказалась-то, а я-то сдуру — запор», — подумал он.
— Чего-с? — переспросил он Трегубова и насмешливо вскинул на него глаза.
— Я говорю, — усмехнулся и Трегубов, — посылать ли мне сегодня за адвокатом, или Настасья Петровна лично попросит меня об отсрочке?.. Как мне вас понимать, одним словом? — добавил он.
— За адвокатом не посылайте, — однотонно буркнул Пересветов и, махнув Трегубову белой фуражкой, он исчез за воротами. «А белую фуражку ночью, пожалуй, издалека видно, — подумал он, — это надо принять в расчет». Он уже был у ворот своей усадьбы и сосредоточенно думал: «Своего гнезда я тебе ни за какие милости не уступлю, так ты себе и запомни! Потягаемся, черт его дери! Посмотрим, кто кого съест».
Он увидел жену: Настасья Петровна сидела на крылечке, поджидая мужа. Пересветов большими шагами подошел к пей.
— Собирайся к Трегубову, — сказал он резко и отрывисто, — проси сама об отсрочке. Он этого требует, а я уж — будет, — устал!
Настасья Петровна даже вскочила на ноги. Все ее хорошенькое личико выражало страх и удивление.
— Что ты? Что ты? — шептала она в ужасе. — В себе ли ты?
— Собирайся, тебе говорят, черт тебя подери! — крикнул Пересветов с бешеной злобой и стиснул кулаки.
Настасья Петровна долго, ничего не понимая, глядела в глаза мужа.
— И ты этого хочешь? — наконец, прошептала она, вся бледная.
— Хочу, черт тебя подери! — крикнул Пересветов.
Настасья Петровна закрыла лицо руками и с горькими рыданиями бросилась в дом. Целый час Пересветов вышагивал по двору, а она все еще не показывалась из дому. Наконец, она появилась на крыльце. В ее руках был зонтик. Ее лицо было бледно как снег.
— Что же, ты идешь? — крикнул ей Пересветов.
— Иду, иду, — прошептала она, спотыкаясь на ступенях, — видишь, иду!
В воротах она на минуту остановилась, точно перед ней была преграда, перескочить через которую у нее не хватало силы. Наконец, она исчезла в воротах. Пересветов поспешно бросился в сад; там он встал ногами на скамейку и стал жадно следить глазами за тонкой фигурой Настасьи Петровны, мелькавшей между зелеными полями. Когда, наконец, она скрылась в воротах Трегубовской усадьбы, Пересветов, потрясая кулаком, выкрикнул с бешеной злобой:
