— Однако, до сих пор Арбак не был известен за человека легко награждающего других похвалой, хотя бы и льстивой, и поэтому мы не должны очень-то гордиться свойствами, которые он нам приписывает, — заметил Саллюстий.
— Какая должна быть нежная и чуткая совесть, которая так легко пробуждается, — возразил Арбак, — и теперь я уж действительно похвалю! — добавил он выразительно и не без насмешки.
— Перед мудрым Арбаком мы охотно признаем себя учениками, но не тогда, когда ему вздумается читать нравоучения, — сказал Главк и легкая краска гнева покрыла его лицо.
— Все, что Афины имеют лучшего — выпито ими из Нила, — возразил Арбак, глядя пронизывающим взором на грека, — Афины, да и весь мир черпал оттуда! Это забывается только очень легко! Однако, я вижу, что тени становятся длиннее, а жизнь наша одним днем короче. Поэтому вы правы, — продолжал он мягким, печальным голосом, — пользуясь временем, пока оно еще вам улыбается. Роза вянет быстро, аромат ее скоро улетучивается, а нам, Главк, нам, пришельцам в этой стране, вдали от праха отцов наших, что же остается нам как не наслаждение жизнью и жажда жизни — тебе первое, мне, быть может, второе.
Ясные глаза грека затуманились слезами.
— Ах, не говори, не говори мне о наших отцах, Арбак! Дай забыть, что была в мире другая свобода, чем римская, другое величие! Ах, напрасно будем мы вызывать тени предков с полей Марафона и из Фермопил!
— Перед блеском царей, покоящихся в пирамидах, тени эти рассеялись бы как дым, — гордо сказал египтянин и, плотнее завернувшись в свой плащ, тихо пошел к городу.
— Мне легче стало дышать, как только страшный гость повернулся к нам спиной, — сказал Саллюстий. — От его присутствия может скиснуть самое сладчайшее вино!
— Загадочный человек! — воскликнул Главк вставая. — Несмотря на его выставляемое на показ равнодушие к земным радостям, его мрачное жилище, доступное лишь для немногих, обставлено, говорят, с небывалою роскошью и изобилует золотом и драгоценностями. Ну, да что нам за дело до этого колдуна! — прибавил он, щелкнув пальцами, не подозревая в ту минуту, что злой рок тесно свяжет его судьбу с этим человеком. — А теперь, пойдем, мой друг, и выкупим слепую девушку, которую я назначил в подарок Ионе.
Друзья направились к ближайшим городским воротам и по отдаленным переулкам достигли той части Помпеи, где жил беднейший класс населения, а также гладиаторы и наемные бойцы. Тут был и погребок Бурбо. В большой комнате, как раз против дверей, выходивших прямо на узкую и тесную улицу, стояло несколько человек, в которых, по их железным, резко выступавшим мускулам, крепким затылкам и суровым бесчувственным лицам можно было узнать героев арены. На доске, прикрепленной у наружной стены, стояли глиняные кувшины с вином и маслом, на которых грубо были намалеваны, в качестве вывески, пьющие гладиаторы. Внутри комнаты, за маленькими столиками сидели разные люди, распивая вино, или играя в кости или шашки.
