Я не раз видела, как Рендал борется с самим собой, когда находится рядом с Майклом Корном. Едва сдерживается, чтобы не задать вопрос напрямую, не сказать о том, что все знает. Но он не был несдержанным юнцом, руководствующимся эмоциями. Разумеется, молчал, как ни было трудно. И все, что я могла, лишь поддерживать взглядами, улыбками, прикосновениями, тем теплом, что могла дать.
Пока я стояла у стеночки и наблюдала за работой пилотов, ко мне незаметно подошел тот, кого видеть хотелось меньше всего.
– Приятно наблюдать за работой того, кто находится на своем месте, – промурлыкал над ухом Корн, пристраиваясь рядом. – Рендал – один из лучших пилотов, которых я когда-либо видел. И я рад, что он в моей команде.
Пришлось выдавить улыбку и посмотреть на Корна, лениво скользящего по мне глазами. Его горящие взгляды на меня в последние дни становились все более частыми и неприятными. Похоже, постоянное вынужденное нахождение на одной территории лишь обострило интерес этому мужчины ко мне. Оставалось радоваться тому, что выдержки у него побольше, чем у Нордана лар Са-Ирда, и на меня не накидываются с бешенством обезумевшей гориллы.
Хотя даже не знаю, что лучше. Прямая демонстрация своих желаний или позиция питона, который сначала дождется, пока добыча наверняка окажется в полной его власти, а потом поглотит полностью. Невольно поежилась – уж слишком яркой оказалась представшая в голове картинка громадной змеюки с холодными глазами Майкла Корна.
– Да, Рендал – замечательный пилот, – стараясь скрыть предательскую дрожь в голосе, пробормотала я.
– Судя по твоим успехам, ты тоже весьма преуспела в этой области. Не думала о том, чтобы после окончания Академии самой стать капитаном живого корабля?
А это еще что? Как трактовать подобное лестное предложение: как высокую честь или попытку разделить нас с Рендалом?
– Я пока об этом не думала, – уклончиво сказала. – Да и во многом во мне еще остаются таринские взгляды на жизнь. А таринки в первую очередь руководствуются желаниями своего мужчины. Если Рендал пожелает, чтобы я осталась при нем, я буду только рада.
Вряд ли я бы сказала подобное, если бы речь шла о ком-либо другом. Наоборот всегда воспринимала в штыки то, что меня кто-то мог воспринимать собственностью, решать мою судьбу. Но говоря в подобном контексте о Рендале, даже не слишком душой покривила. Ради него и правда многим бы поступилась. Гордостью и независимостью в том числе. Мысль же о том, что Рендал бы никогда не принял такой жертвы и позволил самой решать такие вопросы, приятно согревала душу. Так что плевать, что подумает Корн о моих словах. Пусть даже сочтет бесхребетной амебой.
