– Кстати, ты был прав, – прищурился Корн, пытливо изучая лицо собеседника. – Мои люди ничего не нашли в лаборатории. Вернее, не нашли там чего-то поистине ценного.
– Знаю, – невозмутимо кивнул Алаур, отправляя в рот очередную порцию синтетического мяса. – Я самолично позаботился о том, чтобы уничтожить результаты исследований, которые там велись. Так что единственный источник тех знаний находится теперь здесь, – он прикоснулся к собственному лбу и улыбнулся.
– Что ты хочешь за эти исследования? – Корн напряженно подался вперед. – Я готов обеспечить тебя за это так, что сможешь жить безбедно несколько веков. Стать гражданином нашей Федерации и не последним человеком в ней.
– Я подумаю над этим, – по лицу вадера ничего нельзя было прочесть. Так что оставалось теряться в догадках, заинтересовало ли оно его хоть немного.
Или Алаур просто тянет время, прощупывая ситуацию и ища пути к отступлению? Ведь не может не понимать, что как только тайна вечной жизни станет известна Корну, за его обещания нельзя будет дать и ломаного гроша!
– А что стало с другими учеными, которые находились в лаборатории? – решила я перевести разговор в менее опасное русло.
Поколебавшись, Алаур все же ответил на вопрос:
– Когда к нам в очередной раз прилетел корабль с припасами, стало известно о вирусе «Красная смерть». Большинство пожелали лететь к своим семьям, мой лучший друг предложил возможное решение проблемы и отправился на поиски вакцины. Я же вместе с еще десятком вадеров, у которых не было семей, остались и продолжили работу. Мы все понимали, что вполне может так случиться, что станем последними из нашей цивилизации. И возможно, наши исследования дадут шанс на то, чтобы она окончательно не погибла. Только вот вирус, как оказалось, проник и к нам. В одном из ящиков с провизией.
Алаур умолк. Видно было, что говорить на эту тему ему нелегко. И я вдруг осознала, что пусть для нас прошло десять тысяч лет, но для него все было еще вчера. Тысячелетия в анабиотическом сне пронеслись как несколько мгновений. Как же страшно наверняка однажды проснуться и понять, что все, что было тебе дорого, осталось в далеком прошлом!
Я потянулась через стол и ободряюще сжала его руку. Рендал, правда, свирепо зыркнул на меня при этом, но я упрямо стиснула губы. Сейчас Алаур нуждался в моей поддержке, а с ревностью моего мужчины разберусь позже, когда останемся наедине.
– Меня спасло то, что я на пару дней заперся один в лаборатории и питался теми запасами, что были там. Не хотел отвлекаться от исследований. И запрещал кому-либо вмешиваться. На этой стадии посторонние могли только помешать. Я считал, что сделаю все быстрее и лучше, если буду работать один. Так что отключил переговорное устройство, заблокировал замки в своей лаборатории и погрузился в работу. Когда же вышел оттуда, все были мертвы, – его голос прозвучал равнодушно, но я ощущала, сколько скрытой боли за этим таилось. – А передо мной стоял выбор: умереть вместе со всеми, заразившись, или ввести полученный препарат и надеяться на то, что однажды за мной прилетят. И что для моей цивилизации не все еще кончено. В конце концов, решающим оказалось тщеславие ученого. Я не желал, чтобы дело всей моей жизни оказалось погребенным на этой пустынной планетке. И я ввел себе препарат. Потом, изучая свои клетки, понял, что если бы не сделал этого, сам бы умер в течение пары суток. Вирус уже успел проникнуть и в меня. Но обновленная ДНК справилась с ним. Трупы пришлось уничтожить, как и многое, с чем мои коллеги соприкасались при жизни. Я хотел избежать возможного возвращения вируса на случай, если однажды за мной прилетят. Не хотел, чтобы еще кто-нибудь заразился, ведь препарат мог и не подействовать на других. Я не был до конца уверен, что разработал универсальное средство. Шло время, а за мной так и не прилетали. Понадобилось два года жалкого одинокого существования на этой планете, чтобы понять истину. – Он говорил отстраненно и спокойно, полуприкрыв веки. Казалось, рассказывает все это не нам, а словно отчитывается перед теми, кого уже не вернуть. Объясняет, почему принял те или иные решения. Никто из нас не мешал и не прерывал, давая ему возможность выговориться. – В конце концов, я уничтожил все формулы и опытные образцы, которые могли помочь посторонним воспользоваться моим открытием. И ввел себя в анабиоз, предварительно настроив систему таким образом, чтобы отреагировала на чужеродное вторжение. Решил, что если это окажутся вадеры, смогу восстановить все исследования. А если нет, то сделаю все, чтобы мое открытие не досталось тем, кто может неправильно его использовать.
