Томас уже отошел от вадера и занялся более детальным изучением сделанных анализов. Поэтому Дафи воспользовалась тем, что никто на нее не смотрит, и сделала шаг теперь уже вперед. Склонилась над пациентом и сделала то, чего втайне хотелось – протянула руку и коснулась его лица. Осторожно провела по гладкой щеке, отмечая, что кожа у вадера имеет легкий золотистый оттенок. Точно не загар – откуда бы ему взяться в анабиотической капсуле. Значит, это его природный цвет кожи. Русые волосы тоже имели легкий золотистый отлив и гармонировали со всем обликом вадера. Дафи уже знала, какие они на ощупь – немного жесткие, но густые и шелковистые. К ним приятно было прикасаться, пропускать между пальцами.
Не успела она сама поразиться таким странным мыслям, как веки вадера разомкнулись, и на девушку в упор уставились глаза, при виде которых она издала полузадушенный возглас. Лилово-фиолетовые, большие и выразительные, они в упор уставились на мигарку, изучая ее так же пристально, как только что она изучала его самого. Глаза цвета аметистов. Те самые, что не раз уже являлись во сне.
Судорожно сглотнув и испытывая несвойственное ей смущение, Дафи отпрянула от мужчины и опрометью бросилась прочь, напоследок крикнув Томасу, что позовет Тани и Корна. Только оказавшись там, где пронзительные аметистовые глаза уже не могли ее видеть, Дафи остановилась и прислонилась к стене одного из коридоров. Внутри бушевала такая буря эмоций, что ей трудно было разобраться в самой себе.
Неужели Тайдра не солгала и вадер на самом деле тот, кто предназначен судьбой? Да она сама столько времени пыталась найти мужчину с аметистовыми глазами и сердилась, каждый раз разочаровываясь. Так почему теперь вместо удовлетворения и радости в душе царит самое настоящее смятение? Наверное, Дафи бы предпочла, чтобы предсказание старшей сестры не сбылось. Тогда бы она могла и дальше все сильнее обрастать защитной раковиной и уверяться мыслью, что никогда и ни за что не впустит ни одного мужчину в свое сердце.
Только вот как быть с теми чувствами, какие вызвал конкретно этот? Ведь даже до того, как вадер открыл глаза, она испытала нечто странное. Ее потянуло к нему, и привычной неприязни не было. Или может, дело было в том, что он не казался угрозой. Всего лишь бесчувственным телом, которое вполне могло так и не пробудиться к нормальной жизни. И из-за этого опасности в нем Дафи не увидела, позволила себе лишнее.
