Все эти мысли мгновенно промелькнули в Гошином мозгу и сразу вытеснились совершенно иными, странными, похожими больше на ночной кошмар видениями. Он вдруг почувствовал себя очень большим и сильным. У него сотни глаз, ушей, рук, ног и голодных ртов. Он видит мир и ощущает его через множество двуногих тел, образующих стаю. Он сам и есть стая. Где-то сзади сгруппировались самки с детенышами, старики и калеки. Оттуда исходит ощущение страха и голода. Впереди молодые самцы и самки. Азарт погони заглушил у них чувство голода. А страха они пока не ведают вовсе. Они гонят перед собой огромного зверя. Это еда, так необходимая сейчас стае. Зверь опасен. Периодически он останавливается, оседает на задние лапы, а передними отбивается от наседающей на него стаи. Мощный удар когтистой лапы настигает очередного нападающего. Он, то есть стая, ощущает мгновенный приступ острой, нестерпимой боли, который тут же сменяется еще более острыми чувствами злобы и досады. Снова и снова боль, но уже видно, что силы зверя подошли к концу.
Наконец, зверь повержен. Стая начинает долгожданный пир. Необыкновенное чувство полного единения всех членов стаи. Они одно целое. У них общие цели, у них общий мозг. Стая может все. Уже прибежали самки с детенышами и радостно рвут добычу на куски. Голод кончился, стая жива, стая будет жить, а то, что во время охоты погибли некоторые ее члены, не имеет никакого значения, ведь все они одно целое. Стая жива, пока жив хотя бы один из ее членов!
Насытившись, стая затихает, но ее мозг не дремлет, оберегая свой хрупкий покой.
Кровавый кошмар кончился, но ощущение собственного всесилия не покинуло Гошу. С одной стороны, ему хотелось как можно скорее покинуть место страшноватого аттракциона, но любопытство не давало это сделать сразу. А вдруг еще что-нибудь покажут. И действительно, перед ним снова начало разворачиваться некое действо, смысл которого доходил до него далеко не всегда.
Теперь он увидел землю с высоты птичьего полета. Поросшие лесом невысокие горы, ущелья, песчаные пляжи, морской прибой. Все это приближалось и удалялось. Становилось крупнее или мельче. Чувство полета захватило Гошу. При снижении он ощущал невесомость, как на американских горках. Хотелось за что-нибудь ухватиться, и руки сами собой судорожно вцеплялись в кресло, а ноги упирались в пол. Но это ничего не меняло. Пилот неведомого летательного аппарата закладывал один вираж за другим, то ли испытывая машину, то ли наслаждаясь полетом, а может быть, просто стремясь напугать пассажира. Потом земля, удаляясь, и вовсе пропала из поля зрения. Вместо нее внизу разметалась бескрайняя водная гладь, которая вдруг начала неумолимо приближаться. Стали видны волны, все крупнее и крупнее, а потом – удар, и наступила полная тишина и темнота, в которой Гоша чувствовал только стук рвущегося из груди собственного сердца.
