- 3ахомутала богатого старпера, значит; легла на койку, кушает бонбончики, размечталась - заведу себе трех полюбовников - первый животное...
Захлебываясь от собственного смеха, Ричард объяснял половые сношения, кто куда забирался, какие издавались звуки... Кто-то из гостей его еще бессовестно подначивал: - Давай, Дик, давай, не пропускай подробностей!
Вижу, что наши парижанки бледнеют, вздрагивают с каждым словом, от описаний немыслимых совокуплений, от тягостного, невыносимого косноязычия рассказчика. Они поднялись со своих мест, чтобы отправится посмотреть Эммин дом. Я вызвался провожатым. Однако, в какую бы комнату мы ни попадали -навстречу нам катился Ричард, что-то горячо пытаясь дорассказать. Когда мы остановились, в конце концов, в тишине, на террасе, разглядывая горку земли от строительных работ на Эммином бекярде, позади меня с шумом поднялась рама; раздался знакомый голос. Ричард сел у окна -- подышать свежим воздухом. Пришлось вернуться в гостиную.
Не тут то было. В действие вступает еще одна любительница фольклора, некая Маня Флик - Эммин агент по риэл-эстейту. На Мане был корпоративный костюм в полоску с искрой, миниюбка, открывающая блестящие толстые коленки и все остальное хозяйство, когда Маня движением ножниц перебрасывала ногу за ногу. Из ее крепкого рта в яркой губной помаде понеслась прямая матерщина, повалила сочно, без уловок:
- ...ать-двать... вот-те...уй...
Тут уже, сам Ричард побледнел, начал стонать, хвататься за сердце. Кто-то из женщин постарше сочувственно решил, что он - пациент-сердечник, ишемия и все такое... К нему бросаются помогать, предлагают 'самый настоящий русский валидол'...
- Да, нет же, - сквозь слезы морщится Ричард. - Не то... знал, что забуду!
- Забыли принять медикейшн?
- Да, нет, эти Манькины анекдоты забуду! Память - совсем никуда, дырявая стала!
На этом девичник резко пошел к завершению. Первыми, не принимая никаких уговоров, удалились Франсуаза с Ираидой. На улице стемнело. Хватит. Пора. Вслед за ними быстро потянулись все остальные. Только Ричард отказывался уходить. Он говорил Эмме, что она -мечта его жизни; что он остается; что она пойдет за него под суд, если разрешит выпившему драйвить в темноте; что он будет вести себя тихо как мышка в уголке...
-'Как мышка', - вспомнила и повторяла про себя Эмма, с большим трудом прогнав, наконец, невозможного гостя.
Через полчаса позвонили в дверь. Явился Ричард - забыл пресловутый зонтик. Эмма, полураздетая уже, не могла не открыть; Ричард набросился, тянулся поцеловать; последовала потасовка. Эмма, отчаявшись, ударила его в левый глаз статуэткой; только тогда он взвыл и удалился. Напоследок еще скулил за дверью, произносил страшные, памятные для Эммы слова:
