Борька Ромашкин не считал себя трусом. Прошлым летом первым из ребят прыгнул в речку Быстрянку с плотины колхозной мельницы. Он и в лес поздно вечером не боялся сбегать за удравшей туда телкой. И ничего с ним не случалось. А кто, кроме него, мог отважиться подобраться в полночь к баньке бабки Аксиньи и постучать в окно? Куда там! О таком никто из ребят даже и мечтать не мог. Ходили слухи, что в этой баньке по ночам какой-то старик живет, чертей из поленьев дубовых делает, а те рыбу из реки таскают да старику на уху отдают. Конечно, никто в это не верил, но подходить к баньке все-таки боялись. А Борька ходил. И в окно стучал. Да никто на его стук не отзывался. Смелый был Ромашкин, что и говорить. Здорово ему завидовал братишка Павка. Он был младше Борьки на четыре года. Мальчишка не раз думал: «Вот бы и мне так смело к баньке подойти! Да где ее, эту смелость, возьмешь!»
Жарким июльским днем в село пришли гитлеровские солдаты. Борькиного отца, работавшего председателем сельского Совета, сразу же арестовали и увезли. Мать сильно захворала. Борька с тех пор совсем изменился. Стал серьезным, задумчивым.
Зимой в один из морозных дней Борька пришел домой бледный, расстроенный. Мать испугалась, поднялась с постели.
- Не заболел ли, сынок? - озабоченно спросила.
- Здоров, - буркнул Борька.
Стал молча у окна, то и дело шаркая ногой по полу, пытаясь загнать вовнутрь кончик портянки, торчавшей из протоптанного валенка.
Павка с печки не отрываясь смотрел на брата.
- Чего зенки вылупил, не узнал?
- Что с тобой, Боря?
- Не твое дело. Сиди да помалкивай, - отрезал старший и со злостью выдернул портянку из валенка.
Павка чувствовал, у брата есть какая-то тайна, но какая?
- Иди сюда, - вдруг позвал Борька.
Павка мигом соскочил с теплой печки.
- Чего тебе?
Борька оглянулся, хотя в доме, кроме них и больной матери, никого не было.
- Немцы нашего летчика схватили…
Павка открыл было рот, но брат пригрозил ему пальцем, кивнув на полог, прикрывавший кровать матери.
- Тс-с! Разбудишь.
- Где он? - Голос у Павки заметно дрожал.
- В баньке бабки Аксиньи. Часовой там, - ответил Борька.
- Смотри у меня, помалкивай.
Борька привычно обмотал ногу портянкой и, надев валенок, выскочил за дверь.
Павка, оставшись один, задумался. Эта новость всколыхнула всю его душу. Он очень жалел летчика, которого фашисты заперли в бане. А на улице мороз какой! Вот бы сбегать туда, посмотреть, да нельзя мать одну оставить.
