Скоро наступит утро, надо торопиться, чтобы затемно перелететь линию фронта. Пошел к комиссару.
- Кажется, справились ко времени,- радостно сказал Илларион Васильевич, увидев меня.- А ты готов?
- Все в порядке. Можно лететь?
- Давай. Счастливого пути. Прилетай, не забывай нас.
Комиссар крепко пожал мне руку. Только я поднялся по трапу к двери самолета, как послышался голос Красильникова:
- Отставить вылет!
Я сошел на землю.
- Прости, что задерживаю,- сказал комиссар.- Понимаешь, только сейчас девочку из соседнего отряда привезли. Надо срочно доставить на Большую землю. Совсем плохо ей.
Комиссар посигналил фонариком, и к самолету приблизились люди с носилками. На них, покрытая одеялом, лежала девочка. Бледное личико в предрассветных сумерках казалось безжизненным.
- И откуда в этакой крохе столько мужества?! - сказал Илларион Васильевич, когда девочку пронесли мимо нас в самолет.
- А что она сделала? - поинтересовался я.
- Сам толком не знаю. Вот сказали бойцы, будто помогла она нашим самолетам разбомбить большой немецкий аэродром. Прилетишь в следующий раз - все узнаешь. Ну, доброго пути!
Через десять минут я уже был в воздухе.
Только поздней осенью мне снова пришлось побывать в этом партизанском отряде, где я и узнал о подвиге тринадцатилетней Настеньки Устиновой.
Вторая военная зима была на исходе. Все выше поднималось мартовское солнце. Настенька сидела у окна, нетерпеливо ожидая возвращения матери.
По улице поселка тянулись колонны вражеских солдат, с ревом разбрызгивая по сторонам талый грязный снег, мчались танки. Вид у солдат далеко не бравый.
Опустив головы, они брели на станцию, чтобы отправиться к линии фронта.
В сенях громко постучали. Когда Настенька открыла дверь, староста поселка дядька Филипп ввалился в хату, топая по чистым половикам грязными сапожищами. У двери встал фашистский солдат с автоматом на шее.
- Собирайся. Поедешь с нами.
Не успела Настенька спросить, куда и зачем она должна ехать, как староста грубо толкнул ее:
- Сказано - быстрее, нас ждут.
Накинув на плечи пальтишко, повязав наскоро голову стареньким шерстяным платком, Настенька дрожащими от волнения руками закрыла дверь на замок, положила за наличник ключ и заторопилась вслед за старостой и солдатом.
«Что им нужно от меня?» - тревожилась Настенька. Она зябко пожимала худенькими плечиками, то и дело закидывая за спину длинную косу.
- Не дрожи, дуреха! Работу тебе хорошую нашел. Будешь кататься как сыр в масле,- обернувшись к Насте, криво усмехнулся Филипп.- Скажешь матери, чтоб отблагодарила за заботу.
