Когда Юрка оставался в землянке один, он часто вынимал из фанерного чемоданчика металлическую коробочку, бережно открывал ее и долго перебирал пальцами крупицы земли с могилы матери. Слезы навертывались на глаза. Но Юрка брал себя в руки, закрывал и прятал свою заветную коробочку.
Гуров, зная об этом, старался отвлечь Юрку от тяжелых воспоминаний. Однажды спросил:
- Юрка, техником самолета хочешь быть?
- А можно? - недоверчиво взглянул парнишка на Гурова.
- Лучшей, брат, специальности не найдешь,- с гордостью произнес техник.
- Хочу! Очень хочу! - глаза Юрки загорелись радостью, и, казалось, не было на свете человека счастливей Юрки Пантелеева.
С этого и началось. Первым «инструментом» в руках парнишки была обыкновенная ветошь. Он лазал под фюзеляжем штурмовика и старательно - Гуров любил чистоту - драил стальное брюхо самолета. С раскрасневшимся лицом, весь в масле, Юрка, сделав свою работу, подходил, печатая шаг, к Гурову и громко докладывал: «Ваше приказание выполнил!»
Гуров хвалил своего юного помощника. Технику нравилась исполнительность парнишки, серьезное отношение к тому, что делал.
Юрка расчищал от снега капонир, где стоял самолет, драил кабину, мотор, бегал по разным поручениям. Уставал очень, но никогда не жаловался. А вечером, когда Загорный прилетал с боевого задания и заруливал самолет на стоянку, Юрка шагал вместе с Загорным, стрелком-радистом Михайловым и Гуровым в столовую ужинать.
Шло время. Юрка все так же прилежно трудился. Быстро запоминал названия деталей самолета, мотора, авиационные термины. Все было интересно и ново, и каждый прожитый день походил на хорошую книгу, заманчиво раскрывавшую перед ним неизведанные дали.
Как-то застал Гуров парнишку за чтением описания штурмовика.
- Читаешь? - спросил он, подсев к Юрке.
Пантелеев кивнул.
- А понимаешь?
Юрка, конечно же, ничего не понимал.
- Вот то-то и оно. Коли не понимаешь, значит, и от чтения пользы нет. Дай-ка книгу.
Изо дня в день, в свободные от работы часы Гуров с увлечением, терпеливо рассказывал Юрке о сложном хозяйстве боевого самолета. Попутно не забывал и про арифметику, русский язык, географию. Это была своеобразная школа, и учить так мог, наверное, только Гуров. После каждого такого «урока», если Юрка был достаточно внимательным, техник разрешал ему посидеть в кабине самолета. А это было для парнишки настоящим праздником.
- Толковый паренек,- говорил Гуров товарищам.
Пришла весна. Первые нежные лепестки подснежника, звонкая песня птиц, говор вешнего ручейка - все это придавало людям новые силы, вселяло счастливые надежды о скором окончании войны.
