Итак, наш молодой иерусалимский еврей, которого, как известно, звали Аарон Вагнер, спешил вместе со всеми в том направлении, где уже собрались участники ежегодного иерусалимского гей-парада, и откуда уже раздавалась оглушительная, усиленная динамиками современная музыка, слышались радостные крики, громкие восклицанья, яростные проклятая, собачий лай, рев ослов, а также другие радостные и странные звуки, определить происхождение которых было очень сложно, а порой даже и невозможно.
Аарон слегка замешкался в толчее узких иерусалимских улочек, запруженных желающими своими глазами взглянуть на гей-парад, и когда все же вышел на широкий проспект, парад уже начался. Мимо него проходили и проезжали на автомобилях раскрашенные во всевозможные цвета, украшенные самыми вызывающими прическами в мире геи, лесбиянки, трансвеститы, бисексуалы, и Бог, а скорее, как уже говорилось, черт – его знает, какие меньшинства в мире. Все это кривлялось, показывало языки, зады, различные причинные места, потрясало искусственными, а также настоящими фаллосами, засовывало эти фаллосы в рот себе и своим соседям, вздымало их высоко к небу, и вообще вело себя так непристойно, что Аарон даже несколько смутился, и подумал, а не поспешил ли он со своим желанием во что бы то ни стало стать геем?
– О горе тебе, город Иерусалим! – услышал он страстный и полный страдания голос возле себя, и, оглянувшись, увидел старого седого раввина, потрясающего иссохшими кулаками в сторону яркой и бесстыдной процессии.
– О горе тебе, несчастный священный город, допустивший на улицах своих подобное святотатство! Пропадешь ты, провалишься со стыда под землю, развеешься, как дым на ветру, и не останется от тебя ничего, одни лишь развалины, в щелях которых будут жить шакалы и ядовитые скорпионы!
Потрясающий кулаками и седой всклокоченной бородой в сторону веселых геев и лесбиянок, а также всех прочих, гордо проплывающих мимо него меньшинств, раввин был не одинок. Несколько десятков ортодоксально настроенных молодых евреев с палками и камнями в руках попытались пробиться к праздничной процессии, но им помешала бдительная полиция, которая была начеку и не позволила радикалам устроить с секс-меньшинствами свару. Большинство же зрителей, и особенно туристы, в основном американские, непрерывно щелкавшие затворами фотоаппаратов и снимающие парад с помощью кинокамер и мобильных телефонов, были от него без ума. Так же без ума от парада была молодежь, подбадривающая с обочин участников веселого шествия дружескими выкриками и приветствиями.
