Нет, это не полицаи. Не каминцы. Зачем каминцам его в землянке прятать? Давно бы отвезли куда следует и сдали бы первому же немецкому патрулю. И пистолет на месте. Пистолет снова на месте. С этим пистолетом происходит настоящая чехарда. То он кем-то изымается из кобуры, то снова ему его возвращают, то вырывают из рук, то опять отдают.
Капитан Линев отстегнул ремешок и достал свой ТТ. Обойма была полной. Всё на месте. Он дослал патрон в патронник и поставил пистолет на предохранитель. Прислушался. Похоже, кто-то ходил возле землянки. Вот снова сделал несколько шагов и замер. Капитан Линев направил пистолет в узкий лаз, который светился бледным квадратом тусклого света, пробивавшегося откуда-то сверху.
Что сейчас, день или ночь? Утро или вечер? Где самолет? Капитан Линев ощупал пространство вокруг себя. Низкие полати из березовых жердей, застланные еловым лапником и соломой. Рядом планшет с картой. И карта цела. Он нащупал ее. Отсырела, как и все в этой землянке. Но цела. Кто же его, раненого, потерявшего способность передвигаться, таскает по лесу? И где самолет? Почему он не догадался снять хотя бы прибор? Его выбросило из кабины, и больше к самолету он не приближался. Он вспомнил. Вспомнил, как очнулся возле воды и увидел свою машину. «Лавочкин» уткнулся мотором в рыхлую землю. Но не скапотировал. Да и зарылся неглубоко. Мотор еще дымил. Ползти к машине было опасно, и он пополз прочь от нее…
Теперь капитан Линев как о спасении своей жизни думал о своем истребителе и секретном приборе. И то и другое в случае опасности предписывалось уничтожить. Кнопка самоликвидатора находилась на приборной доске. Даже если бы он выпры-гивал с парашютом, кнопку необходимо было нажать. Только потом выпрыгивать. Замедлитель рассчитан на несколько секунд, которых должно было вполне хватить на то, чтобы покинуть кабину. В воздухе или на земле. Он не сделал этого. Словно не поверил замедлителю.
Парашюта рядом тоже не было. Видимо, его отстегнули во время перевязки. Или он сам освободился от него. Капитан Линев пытался вспомнить все, что мог. Мелькающие внизу верхушки деревьев, открывшаяся, наконец, площадка луга, неожиданно мягкое, почти невесомое скольжение по земле, потом удар. Все. Больше ничего. Если бы луг оказался вытянутым по курсу, а не наоборот, он, пожалуй, смог бы сесть, не повредив машины. Но сделать новый заход он уже вряд ли бы смог.
Снова вверху послышались осторожные шаги. Капитан Линев снял пистолет с предохранителя и пополз к бледному квадрату лаза. Осторожно пропихнул наружу охапку лапника, которой был замаскирован вход, и выглянул наружу. Первое, что его поразило, так это ощущение того, что он снова может двигаться почти свободно. Боль чувствовалась, но она словно окликала, напоминала о себе издалека. Она уже не сковывала тело, не парализовала способностей привстать и даже опереться на раненую ногу. Капитан Линев ощупал ее и почувствовал, что опухоль спала и что повязка стала свободной. Внизу кровь просочилась наружу и засохла коркой.
