Немцы, унюхав запах фекалий, которые могли кишеть бактериями опасной заразной болезни, тут же вышли из дома и теперь совещались во дворе. Лейтенант Шмитхубер заметно нервничал. Сроки операции затягивались. Предстояло пройти мимо русских постов, расположенных среди болот и проток, а они еще не нашли проводника, который сумел бы провести их мимо пулеметов противника не просто без потерь, но, в чем и состояла одна из задач, незаметно. Чтобы на той стороне не переполошились по поводу появления в районе падения самолета столь многочисленной разведгруппы.
Радовский приказал своему фельдшеру осмотреть больного. Фельдшер тут же приказал принести теплой воды, засучил рукава и приступил к осмотру. Через несколько минут кивнул Радовскому, подтвердив, что полицейский действительно болен.
– Дайте ему каких-нибудь лекарств. И оставьте впрок. Хозяйке объясните, как пользовать. Ведь отдаст Богу душу, детей сиротами оставит.
– Слушаюсь, господин майор, – ответил фельдшер.
Фельдшер Петров. Человек, как определил его Радовский, загадочный. Сдержанный. С достоинством и хорошими манерами, которые, однако, не склонен демонстрировать. В недавнем прошлом, скорее всего, врач с большой практикой в звании не ниже майора медицинской службы РККА. На вид лет тридцати пяти. Видимо, где-то там, за линией фронта, не исключено, что в Москве, имеет семью. Но в анкете написал, что холост. Даже зная, что на жену и детей может получать ежемесячное дополнительное жалованье. Умеет ограничивать себя, даже в самом необходимом. Во взаимоотношениях с другими курсантами ровен, не конфликтен. Друзей не имеет. Как фельдшер, пользуется уважением курсантов. Радовский вытащил его из концлагеря в Орше уже после своего возвращения из-за линии фронта. Владимир Алексеевич Петров. Год рождения 1912-й. Бывший военфельдшер 749-го стрелкового полка 222-й стрелковой дивизии. Но вряд ли эта фамилия и должность подлинные. Вернее, и красноармейская книжка на имя старшины Петрова, и фамилия, имя, отчество подлинные, но принадлежат они не тому человеку, который сейчас заканчивал осмотр больного и который несколько месяцев назад назвался этим именем, когда Радовский вызвал его на собеседование в кабинет начальника лагеря для военнопленных. Слишком лаконичны и профессионально верны его движения, слишком точны вопросы, которые он задает больному, чтобы принадлежать простому армейскому фельдшеру. До мобилизации в 1941 году работал в той же должности в простой районной больнице где-то в Вологодской губернии. Вернее, области. Так по легенде. И всей правды о состоянии «самооборонщика» он, скорее всего, не узнает. Радовский заметил, как фельдшер Петров, прежде чем приступить к осмотру больного, взглянул на беременную хозяйку и детей, сгрудившихся возле печи. Дети буквально застыли в каком-то немом ожидании. Словно они, пришедшие незвано в это жилище среди лесов и болот, мешали им исполнять некий обряд по спасению жизни их кормильца, метавшегося сейчас в жару на соломенном матрасе.
