В следующие несколько дней она усиленно избегала Дана и игнорировала его звонки. Когда он пытался улучить момент и отвести ее в сторону во время перерывов между занятиями, одаривала таким уничижительным взглядом, что оставалось только отступить. Ее не могло успокоить даже то, что он делал это на глазах у друзей, перед кем еще недавно боялся проявить свои чувства. Уж слишком сильной оставалась злость. Арлас же только еще больше себя накручивала, когда кто-то из компании Дана бросал на нее насмешливые взгляды или позволял себе едкие реплики. Плевать, что он сам старался тут же затыкать им рты и виновато смотрел на нее. Она видела во всем этом новое подтверждение того, что его друзья никогда не примут ее как равную, а он сам от этих друзей отказываться не собирается. Она же не собиралась общаться с теми, кто не может принять ее такой, какая она есть.
Увидев Дана однажды вечером на пороге их квартирки, андран смерила его неприязненным взглядом. Как назло, девчонок не было дома, а на ее слова о том, что он зря пришел, ганнер не отреагировал. Прошел внутрь и, в упор глядя на нее, проговорил:
– Прости. Я понимаю, почему ты злишься. Но ты должна знать… Даже если над нами станут насмехаться, как-нибудь переживу. Не хочу больше скрывать того, что к тебе чувствую. Давай прямо сейчас пойдем в клуб. Там как раз сейчас все наши. И я представлю тебя, как свою девушку.
– Не нужно мне делать одолжений, Дан, – процедила Арлас, хоть и понимала, что сейчас лишь из чистого упрямства продолжает злиться. – И тем более идти на такие жертвы, – с сарказмом добавила.
– Послушай, чего ты хочешь от меня? – он устало вздохнул, и она обратила внимание, каким измученным выглядел. В сердце шевельнулось чувство вины, но андран усилием воли подавила его.
– Не знаю, – глухо сказала она. Все еще полыхающая внутри злость смешивалась теперь с горечью. – Стоит ли продолжать мучить друг друга? И ты, и я знаем, что из этого все равно ничего не выйдет. Ты доучишься этот год и вернешься домой, найдешь себе нормальную, в твоем понимании, женщину, которая не вызовет насмешек у сородичей. Вряд ли ты сможешь представить меня в таком качестве родителям, не так ли? – ее губы тронула кривая усмешка. – Да ведь ты даже смотреть на меня без отвращения не можешь, когда я обнаженная!
Он молчал, на его лице читалась мучительная внутренняя борьба.
– Чем больше мы привыкнем друг к другу, тем потом будет труднее обоим. Уходи, Дан! Иди к своим правильным друзьям, возвращайся к своей правильной жизни. И перестань, наконец, меня мучить. Не нужно бросать этих тоскливых взглядов, предъявлять мне какие-то упреки, преследовать. Хватит уже! Сыта этим по горло. Все, чего хочу, это просто забыть о тебе.
