Меня охватил какой-то дикий первобытный восторг, когда корабль плавно поднялся в воздух и направился к открывшемуся шлюзу. А когда мы оказались в бескрайней черной пустоте, усеянной мириадами звезд, и вовсе накрыло что-то вроде эйфории. Я словно сама рассекала огромный космический океан, чьи масштабы трудно себе даже представить.
Когда впереди оказывалось препятствие в виде астероидов или обломков космического мусора, обшивку слегка пощипывало, будто это была моя собственная кожа. Я легко лавировала мимо так, словно ничего естественнее для меня нельзя было и представить. Хотелось смеяться, кричать от восторга, обнять весь этот громадный мир, открывающий мне свои чудеса.
Корабль легко повиновался моей воле, то увеличивая скорость, то замирая на месте и позволяя лучше рассмотреть то, что приковывало мой взгляд. Я ощущала теплоту, наполняющую разум, и понимала, что это не только мои эмоции, но и эмоции Рендала, которому явно доставляло удовольствие наблюдать за тем, что я чувствую. Все же, как бы я ни относилась к Майклу Корну, он заслуживает уважения хотя бы за то, что его люди разработали подобное чудо. Управление живым кораблем – это как наркотик, на который я подсела с первого раза. Понимала это вполне отчетливо. Знала, что теперь вся моя неуверенность по поводу того, правильное ли выбрала направление, полностью исчезла. Хочу снова и снова чувствовать то, что испытываю сейчас!
– Мы прилетели, – раздался в голове приятный голос Рендала, и волшебство развеялось. Я будто очнулась, ощутив, как чужой разум отделился от моего, а реальность вернулась. На миг испытала разочарование, но оно исчезло, стоило разглядеть получше то, что находилось за обзорным окном.
Едва не задохнулась от восторга, наблюдая за окружающим великолепием.
– Увидеть все семь планет Парнаса можно только из этой точки, – проговорил Рендал, тоже любуясь открывшимся перед нами чудом.
Выстроившиеся перед нами на разном расстоянии планеты, кажущиеся будто нарисованными гениальным художником. Насыщенно-оранжевый Сфинкс, окруженный двумя красными кольцами, синевато-голубая Фрейя, желто-коричневый Тот и остальные планеты. Странно, что вместо того, чтобы ощутить собственную ничтожность при виде очередного свидетельства того, что мы всего лишь песчинки по масштабам мирозданья, я чувствовала совершенно иное. Сопричастность, общность со всем окружающим, словно я неотъемлемая часть всего этого. Ласкающее прикосновение чужого разума, и в голове раздался голос Рендала:
