Окружающий мир уже плясал вокруг в калейдоскопе ярких образов, музыка и голоса становились все более приглушенными и будто нереальными. Сообразив, как же сильно я наклюкалась, почувствовала отвращение к самой себе. Какое же жалкое зрелище наверняка сейчас собой представляю! Да если Рендал увидит такой, то окончательно разочаруется!
Нужно срочно освежиться, иначе даже до своей квартирки не дойду. Едва сумела подняться, удерживаясь за столик. Переждав головокружение, направилась к выходу, чтобы дойти до туалета. Друзья что-то крикнули вслед, но я лишь пробормотала что-то неразборчивое вроде того, что скоро вернусь. Каким образом сумела выйти в коридор, представляю смутно. Тут же ухватилась за стеночку и жадно вдохнула воздух, кажущийся поразительно свежим после клубной атмосферы. Мимо проскользнуло несколько фигур веселящихся людей, не обративших на меня никакого внимания. Я же продолжала стоять, упершись рукой в стену и пытаясь отдышаться.
– Эй, тебе плохо? – послышался за спиной голос, заставивший болезненно скривиться. Опять Питт! Ну почему он никак не оставит меня в покое?!
– Оставь меня в покое! – немедленно озвучила это желание, едва ворочая языком и не оборачиваясь.
Но его руки сами резко развернули, и на меня в упор уставились полные ярости темные глаза, кажущиеся сейчас совсем черными. Сердце глухо екнуло. Разум, пребывающий в пьяном угаре, словно поплыл, посылая в сознание совсем другой образ. Такие же черные глаза на другом лице – бледном и хищном. Всхлипнув, выставила вперед руку, словно пытаясь оттолкнуть наваждение.
– Какого черта ты шугаешься от меня, как от прокаженного? – послышался совсем близко свистящий от сдерживаемых эмоций голос. И разум окончательно поплыл. Я перестала соображать, где реальность, а где навеянные выпивкой и схожестью ситуации галлюцинации. – Я ведь по-хорошему хотел! – голос стал более хриплым.
Лицо огаса оказалось совсем близко, так что черные глаза теперь находились прямо напротив моих. Алые отблески в их глубине, затягивающей, словно трясина, вызвали почти животный ужас. Сейчас, когда я была настолько слаба и деморализована, даже сопротивляться сил не находилось. В памяти представали жуткие минуты, когда это существо пригвождало к стене или постели, делая все, что заблагорассудится. А я совершенно ничего не могла противопоставить. Жалкая пленница, которой оставалось лишь мысленно молиться о том, чтобы это поскорее прекратилось.
