* * *
Седой измученный мудрец
костлявою рукой
Писал пергаментную речь,
вздыхая над строкой.
Чудак пытался объяснить
(в который уже раз!):
Власть, обещая и маня,
обманывает нас.
Благою целью даже смерть
легко обосновать,
На кладбище всегда покой,
вот где и тишь и гладь…
Здесь воплотился идеал
властителей земных:
Любые примут словеса,
не выскажут иных.
И только мёртвым всё равно,
что раб, что господин.
Для трупа истина проста:
«Живи… Конец – один…»
– Отец, но почему я не могу высказать то, что думаю о короле? Разве неправду говорят о его жестокости, о притеснениях не только простых людей, но и знати? Тюрьмы забиты невинными. А эти непрерывные казни? Как я могу не осуждать подобное?! – пылко возмущался пятнадцатилетний юноша, заносчиво стряхивая назад густые тёмно-каштановые кудри. – Или ты считаешь, что я настолько молод, что ничего не понимаю?
– Нет, Робер, конечно нет! – ответил седовласый, несколько погрузневший с возрастом, но всё ещё статный мужчина с мягким внимательным выражением на спокойном лице. – Ты достаточно взрослый человек, чтобы иметь обо всём своё суждение. Но… Видишь ли, нельзя судить короля, как обычного человека. Власть ко многому обязывает. Иногда приходится поступать вопреки своим желаниям и привязанностям.
– Почему ты постоянно защищаешь короля? Насколько я знаю, ты ни разу даже не встречался с ним. И вообще, как можно определить, где кончается разумная ответственность и начинается самоуправство и самодурство?!
– Ты слишком горячо споришь, сынок. Пылкость и самоуверенность – плохие помощники в выяснении истины, – ласково положила руку на нервно постукивающую по столу ладонь Робера леди Селеста. Бархатистые карие глаза нежно смотрели на мальчика. Давно ли он был спокойным, даже затенчивым малышом?… И вот уже отстаивает своё мнение, спорит с графом. Нет, не надо было приглашать в дом так много посторонних! Умные книги – лучшие воспитатели.
– Я думаю, Селеста права. Давай сначала успокоимся и поговорим о серьёзных вещах после обеда. А то милая жёнушка и юная леди Лиана просто сбегут от наших криков.
– Что Вы, дядюшка, мне очень интересно, – распахнув огромные голубые глаза, тринадцатилетняя племянница графа Себастьяна Донована даже отложила вилку, вся обратившись в слух.
– Вот видишь, сын, до чего мы довели своих дам? У них из-за наших споров пропадает аппетит.
– Отец, ты всё пытаешься обратить в шутку! А я серьёзен, как никогда! – Робер заметил укоряющий взгляд леди Селесты. – Хорошо, хорошо, мама… Я немного прогуляюсь верхом. Спасибо.
