Это ввело Андрея в заблуждение - он бросился на Генриха, не подготовившись к каким-либо неожиданностям. Внезапно Данзас выбросил ногу вперед и ударил его в промежность, этой же ногой ударил по руке с ножом, который вылетел и воткнулся в покрытый мхом пенек. Андрей сложился пополам и повалился на землю, крича от боли.
- Я же предупреждал, чтоб ты берег свои яйца. Видишь, сразу стал поспокойнее. - устало усмехнулся Генрих.
Превозмогая боль, Черных в ярости вскочил на ноги и хотел в прыжке нанести Данзасу удар ногой в голову, но на этот раз Генриха спасла реакция:он резко отклонился, и нога Андрея просвистела у его виска. Данзас отбросил его на росшую сзади березку, а сам ринулся в атаку. Он повторил прием, который не удался Андрею. Он крутанулся вокруг себя и попал ногой Черных в грудь, отбросив его еще дальше, на небольшую полянку.
Снайпер все же великолепно владел своим телом: совершив кувырок в воздухе, приземлился на ноги, удержался на них и с яростным криком выхватил гранату из кармана расстегнутой, наброшенной на голый торс куртки.
'Надо же!' изумился Генрих.
Останавливаться было нельзя: Данзас стремительно кинулся на Андрея, одной рукой схватил его за вооруженную гранатой руку, а второй ткнул в голую грудь парня узкий блестящий клинок, который буднично спрятался в свирепого вида человекоподобном божке, украшенного перьями и лентами, словно дело происходило в цирке и демонстрировался обычный фокус. Андрей беспомощно дернулся, выкрикнул что-то невнятное и побледнел. Клинок быстро вынырнул обратно, теперь он уже был не блестящим, а темным, и снова клюнул в грудь, а свирепый божок налился кровью, которая покатилась дальше, на белый живот. Глаза Андрея подкатились, он кулем свалился на обильно разросшуюся траву.
Ладонь парня безвольно разжалась, Данзас ловко подхватил гранату, другой рукой вытер нож о куртку убитого. Клинок опять заблестел, а Генрих скрылся в непролазной чаще.
Запыхавшиеся Павел с Тарасом наконец достигли злополучной полянки. Андрей лежал мертвым на серой в закатном свете траве. Сейчас им двоим показалось, что их товарища зарезали так. как это делали они в спецкомандировках: быстро, проворно, привычно, не оставив ни одного шанса на жизнь. Тарас с трудом сдержал приступ тошноты.
Лицо Павла покрылось маской боли и отчаяния. Он выхватил пистолет-пулемет и открыл яростный огонь по зарослям, сопровождая каждую очередь диким ревом. Его ярость была настолько велика, что он не мог владеть оружием как обычно, и очереди пропахивали листву, уходя 'в молоко'.
