Ловкий Остерман совсем было остановил движение моего восточного прожекта — с редким изяществом. На вице-канцлера ничто не указывало, дело просто топили в бесконечных согласованиях. Но мне-то ведомо было, из какого корня сии канцелярские тернии растут. Осторожный дипломат избегал всего, что могло дать повод неудовольствию держав, почитая свою трусливую политику верхом государственной мудрости. Все равно, что в крещенский мороз гасить огонь в печи, дабы не случилось пожара!
Ничего не оставалось, как снова поклониться императрице. Авось, с третьей попытки дело выйдет!
— Ваше Императорское Величество, сейчас или никогда! — Если бы я с такой страстью ее на любовь уговаривал, Бирону точно б вышла отставка. — Негоцианты, доселе находившие пристанище под цесарской кровлей, рассеялись по Европе в поиске новых защитников. Самое время могучему русскому орлу взять их под свое крыло! Мы полтора года занимаемся разговорами, как лучше разделить шкуру неубитого медведя, а между тем соседи норовят нас опередить. Датчане на место прежней Ост-Индской создали новую компанию под именем Азиатской; в ней участвуют люди и деньги, убежавшие из Фландрии. Теперь купить у них индийские владения, как я хотел в прошлом году, не выйдет. Не отдадут, ибо самим нужны. У шведов тоже намечается нечто: в Стокгольме видели Кэмпбелла. Сей британский изгнанник был душою Остендской компании.
— У тебя и в Стокгольме шпионы есть?
— Это не мои. Английские. А мне уже из Лондона пишут. Сообщают, что шведская хартия подана в Королевский совет и вот-вот поступит на апробацию к Его Величеству Фредерику. Сим ясно видимо, что королевства, во всем Российской империи уступающие, не боятся злобы англичан. Тем придется умерить притязания: насильством препятствуя вольной торговле, они рискуют поссориться с половиной Европы. Все, что нужно — это всемилостивейшее повеление Вашего Императорского Величества об учреждении русской компании для торга с Востоком.
— А что же прошлый наш указ не исполнен?
— Полагаю, по нераспорядительности и упрямству некоторых господ.
— Мне говорили, что напротив, дело в твоей несговорчивости.
— Помилуйте, государыня: когда уговаривают включить в хартию пункты, безусловно губительные для успеха всего предприятия, могу ли я быть сговорчив?! Ладно, некий царедворец хотя бы пирогами в младые лета на базаре торговал; эти ж коммерческой практики еще менее имеют, а пытаются старого венецианца в сем искусстве наставлять.
